Михаил Насибов: арбузы для Буденного
26.07.2013
(Пока оценок нет)
Загрузка...В его жизни две страсти – футбол и лошади.
Массажистом сборной Михаил Насибов, сын легендарного жокея, съездил на пять чемпионатов мира. С 2004-го работает и в ЦСКА.
Перед его глазами прошли поколения игроков от Блохина до Акинфеева. Тренеров – от Лобановского до Капелло. Во что верится с трудом, глядя на моложавого Насибова. Как не верится и в то, что сегодня ему исполняется 60. Такие люди – всегда молоды.
27 апреля 1983 года. Москва. Лужники. СССР — Португалия — 5:0. Михаил Насибов, Олег Блохин и Ринат Дасаев в раздевалке после матча.
МОРГ
Встретились мы на ипподроме, – прямо под окнами того дома, в котором маршал Буденный подарил квартиру жокею Насибову.
– Кто сейчас там живет?
– Сестра. Еще Буденный «Волгу» подарил. 1966 года выпуска, черный пикап. Таких по стране в частном владении было три – у отца, Юрия Никулина и Белоусовой с Протопоповым.
– Ваша – сгнила?
– Стоит! Собираюсь реставрировать. Мне нижегородский вице-губернатор Сватковский обещал помочь. При заводе специальное ателье – машину любого года превратят в новенькую.
– Вы с Буденным общались?
– Впервые увидел его в четыре года. Потрепал меня по голове: «Мишенька, сколько тебе лет?» А я с испугу не мог и слова вымолвить. Лишь пальчиками показал – четыре. Мы с отцом часто ездили к Буденному на дачу. Он обожал кубанские арбузы. Отцу их привозили в коневозке, которую посылали в Москву за травмированными лошадьми. Сложим в «Волгу» штук двадцать отборнейших арбузов – и в путь. Буденный радостно встречает: «О, Коля приехал!»
– К какому разговору с отцом возвращаетесь памятью?
– Недавно вспоминал, как в 1990-м на чемпионате мира сборная проиграла румынам. На следующее утро звоню отцу. Слышу: «Пускай Лобановский ребят вывезет на пляж. Чтобы отвлеклись от футбола. У них в глазах жизни нет». И правда, в тот момент были перегруженные. Жизни точно не было. У Лобановского всегда так: вытаскивая стартовую игру на зубах, постепенно выходили на другой уровень.
– Отец истязал себя диетами?
– При росте 171 весил 53 килограмма. Вся еда – кефир, укроп, огурец. После скачек мог поесть клубники. Это что – в 60-х один ирландский жокей уже не в состоянии был гонять вес. Оставались лишние три килограмма. Так он удалил ненужные для скачек мышцы!
– Завершив в 37 лет карьеру, отец хоть отъелся?
– Да. Но набрал немного. Для спортсмена здесь главное – вытерпеть первый год, дать организму перестроиться. А то Саша Чивадзе закончил – и тут же поправился килограммов на двадцать. Грузинам в этом смысле тяжело. Столы ломятся, на каждом шагу – рог с вином.
– Самый большой рог, который осилили вы?
– Я не специалист по рогам. Я – по копытам…
– Мы читали, покорять Москву ваш отец приехал с курицей. Потому что привык с утра выпивать сырое яйцо.
– Это для книжки сочинили. Не было курицы. Папу с ней не представляю – он брезгливый, чистоплотный. Стаканы дома обдавал кипятком! Вообще моя мечта – снять о нем фильм. Показать беспризорникам, как можно выбраться. Судьба-то невероятная.
Родился в богатой семье на границе Азербайджана и Грузии. Советская власть туда добралась поздно – но как пришла, дел наворотила. Все отняли, при детях расстреляли отца. Год спустя умерла мать. Трое мальчишек остались сиротами. Жилья нет. Нашли родственников, а те собак спустили. Начались скитания.
– Отец рассказывал вам о том времени?
– Фильмы про беспризорников смотрели? Вот так он и жил. Старший его брат потом погиб на фронте, форсируя Дон. Средний в бурю вышел из дома, упал тополь – прямо на голову. А отца спасло чудо.
– Когда?
– В 12 лет. Эпидемия тифа. Решили, что умер, оттащили в морг, положили на подоконник. Женщина искала там сына в штабелях покойников – и внезапно отец шевельнулся. Забрала, выходила… Когда папа стал выступать за ВВС у Василия Сталина, хорошо зарабатывать – каждый месяц отсылал ей приличный перевод. Инкогнито. Она, думаю, предполагала, от кого деньги.
– Бог вашего отца хранил.
– Не то слово! Ни разу даже пальца не сломал. А падения были ужасные. Как-то в завале ударился копчиком о деревянный забор. Его доставляют в Боткинскую больницу, и там он медленно умирает – полная непроходимость кишечника. Так Василий Сталин обратился к Иосифу Виссарионовичу, тот прислал своего доктора с трехлитровой банкой геля: «Пей, пока влезает». И организм часа через два заработал! Вернулся с того света!
ХЛЫСТ
– Отец был великим жокеем?
– О чем говорить, если его всесоюзные рекорды из 50-х в барьерных скачках до сих пор не побиты? У меня хранятся часы, подаренные Василием Сталиным…
– Мы про них слышали. Удалось починить?
– В Швейцарии мне ответили: ничего с ними не делайте, той фабрики не существует. Поменяешь испорченный маятник на современный – все, уже не эксклюзив. А сын сейчас носит часы Tahoe – Приз Европы 1966 года. Я их тоже отправил в Швейцарию почистить. Там обомлели: «Первый хронограф в истории! До наших дней дожили два экземпляра. Ваш третий…»
– Есть кинохроника с отцовскими скачками?
– У меня были раритетные записи, отдал приятелю, тот не возвращает. Однажды отец из 15 заездов выиграл 13, раз был вторым и раз – последним. Грязь чудовищная. Жокеи приезжали черные – сверкали зубы да глаза. Так отец выбрал тактику: отрывается, грязью остальных завалит и в одиночестве финиширует.
– Ловко.
– В заключительном забеге лошадь ему досталась слабенькая, папа пришел последним. Но весь ипподром аплодировал – он был в абсолютно чистом камзоле! После 15 скачек! Еще вспоминаю, как в 11 лет на этом ипподроме я стоял у круга в кустиках. Отец заметил, показал язык – вывернул хлыст и поддал лошади. Всех обогнал и выиграл. Я был поражен – обычно жокеи не отвлекаются. Ничего не видят. Напряжение-то жуткое!
– Отцовский хлыст сохранился?
– Да. Дубина с металлом внутри. Нынче хлысты совершенно другие, гуманнее. Прежде после забега лошадь дня четыре отходила. Но отец брал хлыст лишь на скачки. К лошади относился, как к ребенку, особенно к кобылам. Те периодически выходили из формы. Он им бородинский хлеб носил, яблочки, арбузы… Поэтому на кобылах завоевал больше всех призов.
– Он много выиграл на Анилине. Феноменальный конь?
– Сначала его брать никто не хотел. На конном заводе делят лошадей. Лучший жокей прошлого сезона выбирает первым. Выбирали-выбирали, остались совсем корявые лошадки. Отец на этого, неказистого, смотрит: что-то в нем есть…
– Такой уж неказистый?
– Передние ноги – иксообразные. Позже французы давали за Анилина столько золота, сколько он весит. 400 кило! Отец советовал – продавайте. А наши начали: «Национальное достояние…» И вскоре угробили достояние.
– Как?
– Отец пришел на вскрытие. До этого ветеринары бурчали, что не следует Анилина возить в третий раз на Приз Европы, у коня сердце слабое. Отец отправился к Буденному, тот решил: «Поступай, как знаешь. Но меня уж не подведи». И отец снова победил!
– Так что показало вскрытие?
– Сердце отличное – размером с ведро, 8 литров. Легкие чистые. А зерна в желудке нет, сплошь травяная мука. Заворот кишок из-за какого-то ворюги.
– Сколько Николай Насибов выиграл для Советского Союза?
– Под два миллиона долларов. По сегодняшнему закону 20 процентов получает жокей, и 20 – тренер. А с 1966 года он был тренером и жокеем одновременно. Представляете, какая сумма набегала?
– На руки давали меньше?
– Гораздо! Хотя по советским меркам – все равно бешеные деньги. На московском ипподроме в кассе ему давали тысяч пять. А жокею, который за ним, – 200 рублей. У меня лежит отцовский партбилет – он ежемесячно платил по 400 – 500 рублей взносов!
– В кино отца приглашали?
– Позвали на съемки во Львов. Говорят: «Будешь жандармом, а революционеры выкинут тебя из седла». Вечером возвращается, смеется: «Выгнали меня. Не сдался, не смогли с лошади сбросить…»
ИГНАШ
– Лошади – умные?
– Очень. Вот случай: в Италии жеребец закончил выступать, и его оставили на племя. Подводят одну невесту, вторую – ноль внимания. Владелец завода в шоке. Почему?! Но вспоминает историю, которую ему рассказали в Аргентине ковбои, или, как их там называют, гаучо. Приказал: закройте жеребца в манеже с самой отвратительной кобылой. Вымажьте ее дерьмом и землей. Чтоб рядом никого не было. Все сделали, в щелочку подсматривают. Конь огляделся по сторонам – и принялся ее любить…
– Как романтично.
– После у коня проблем с невестами не возникало. А в чем секрет? Оказывается, когда он выступал, на тренировках в переходе встречался с невестами. Реагировал, желал познакомиться. Чтоб отбить охоту, пороли хлыстом. У коня отложилось – если рядом невеста, значит, жди порку: «Ах вы, хитрые какие! Привели, а потом бить будете? Не надо мне такую невесту».
– Сразу понимаете, какая лошадь вырастет из жеребенка?
– Достаточно увидеть, как ее на тренировку ведут. Был агент-англичанин, так тот интересную проверку устраивал. Перед тем как купить, заходил в денник. Резко открывал зонт. Если лошадь падала в обморок, металась – не брал.
– Много у вас сейчас лошадей?
– Один – Игнаш. Остальных продал. Не держать же вечно.
– Почему такая кличка?
– Я самого Сережу спросил – как назвать? Тот с улыбкой: «Игнаш».
– Дорогой?
– У лошадей цены нет – есть минимум. Это мясо. И – бесконечность. Если б завтра выставлял на продажу, хорошую машину купил бы. Таких спокойных, как Игнаш, я еще не встречал! Его можно водить без повода – рядом идет, как собака. И на скачках такой же. В бокс заводят, лошади нервничают, все трясется – а он заходит, будто к себе домой.
– Настоящий Игнашевич.
– Да!
– Когда-то Сергей мечтал завести карликовых лошадок. С вами обсуждал?
– Нет. Наверное, это фалабеллы. Лошадь меньше пони, 65 сантиметров в холке. Некоторые их держат дома, специальные памперсы заказывают.
– А Фергюсон скупает скаковых лошадей.
– Он и выступает как агент! Лет десять назад на паях с Джоном Манье, в ту пору основным акционером «Манчестер Юнайтед», у Фергюсона была знаменитая лошадь – Rock of Gibraltar. Контракт записали так: с продажи лошади и призовых – доход пополам. Про случку – ни слова. Конь ушел на покой, и Манье отослал его в Австралию заниматься любовью. А за одну покрытую кобылу полагается от 500 тысяч до миллиона долларов!
– Солидно.
– За сезон способен покрыть до 200 голов. Полгода случка в южном полушарии, полгода – в северном. Догадываетесь, какой барыш? Фергюсон остался без денег, скандалил. Манье грозил выгнать его из клуба. Демонстрации ходили в поддержку Фергюсона.
– На российский ипподром тотализатор вернулся не так давно?
– Года два как. До этого попал под закон, запрещающий казино. Не знаю, как такое могло произойти, – даже Ленин тотализатор не отменял. Скаковое дело невозможно без этих денег, на них оно живет. Между прочим, в СССР за счет скакового тотализатора жили и московские театры, им шли отчисления.
– Известные люди на ипподром заглядывают?
– Арканов у меня был на Кубке Насибова гостем. Ширвиндт ходил на скачки. Но самая занятная история получилась с Игорем Нетто. До конца досмотреть скачки я не успевал, опаздывал на сборы в Новогорск. А отец пометил в программке – кто выиграет, кто останется вторым. Вдруг навстречу Нетто: «Миш, подскажи, на кого ставить?» Я сунул ему программку – там, дескать, все расписано. Вечером дома проверяю – пять заездов совпали! По моим подсчетам, он должен был выиграть около 8 тысяч рублей. Цена «Жигулей».
БОРЩ
– Лобановский в каких обстоятельствах вспоминается?
– Ему нравилось, когда на тренировках шла рубка. Считал, что в «квадратах» надо не вальяжничать, а играть всерьез. Как в официальном матче. Потому и щитки заставлял надевать. Помню, на чемпионате мира-1986 в «квадрате» Заваров дважды так подкатился под Блохина, что тот закричал: «С ума сошел?!» А Лобановский и бровью не повел: «Олег, он не виноват! Это ты мяч передерживаешь. Играем дальше…»
Порядок любил во всем. Если футболист выходил на тренировку в грязной майке, мятых, нестиранных трусах – Лобановский штрафовал сразу. А ведь тогда игроки сами стирали форму. И бутсы у киевлян всегда были в идеальном состоянии. Каждый носил в сумочке гуталинчик, щеточку, бархоточку – обувь-то еще кожаная была.
– С кем из тренеров сборной вам было тяжелее всего?
– Ни с кем. Честно. Я вырос в семье спортсмена, тренера – и строгостью меня не удивишь. Со всеми находил общий язык. К примеру, пугали меня Бесковым. Он, мол, жесткий, вредный, просто демон. А впечатления у меня о Константине Ивановиче – чудесные. Даже по фамилии ни разу не назвал! Только Миша или Мишенька.
В добром расположении духа Бесков предпочитал сигары. В 1994-м он работал в московском «Динамо». А я в Новогорске дачу снимал – и, гуляя с собакой, временами заворачивал к концу тренировки. Угощал сигарками, которые мне с Кубы привозил товарищ. Бесков закуривал, трепал мою собачку по кличке Тайсон.
– Что за порода?
– Керри-блю-терьер. После того как «Динамо» выиграло Кубок России, прихожу на базу. Футболисты на поле. Бесков машет рукой: «Иди сюда с Тайсоном». Спрашивает: «Что твой пес умеет?» Говорю: «Тайсон, покажи, как ребята победу отпраздновали?» Пес на спину улегся и начал покачиваться. Бесков улыбнулся: «Точно! Именно так и отметили!»
– Почему на чемпионатах мира вам поручали варить борщ для сборной?
– Такое было дважды – в 1982-м и 1994-м. За исключением Мексики-1986, поваров на турниры с собой не брали. В какой-то момент на чужбине устаешь от местной кухни, хочется чего-нибудь родного. Вот и баловал ребят. В Испании чан наготовил – три дня ели. На четвертый испанцы заинтересовались и с тарелками потянулись. А руководитель нашей делегации Валентин Сыч, уминая борщ, приговаривал: «Пока я жив – будешь в сборной!»
– Что еще помимо массажа входит в ваши обязанности?
– Разбудить игроков.
– Как же на Euro-1996, улетая домой, забыли растормошить Бесчастных? На самолет он успел благодаря тому, что задержали рейс.
– А в 1996-м я к сборной отношения не имел. Тогда главным был Романцев, он своих людей привел. При мне футболистов никогда не забывали. Если трубку кто-то не снимает, обязательно пойду в номер. Буду стучать, пока не откроет. О, случай вспомнил! Однажды Малофеев 2 января собрал команду в Новогорске. В 8 утра с массажистом Олегом Соколовым обходим базу, поднимаем ребят. За окнами темень. Тенгиз Сулаквелидзе зевает: «На хаш зовете?» В Грузии же традиция – после новогодних застолий все чуть свет приходят кушать хаш.
– Грузины – такие непосредственные…
– Сулаквелидзе, как и Рамаз Шенгелия, – из Кутаиси. Они дружили. Как-то спросил: «На машине из Кутаиси в Тбилиси за сколько добираетесь?» Шенгелия пожал плечами: «Часа за два». – «А ты, Сулик?» За него, давясь от смеха, ответил Рамаз: «А он за рейсовым автобусом едет». Тенгиз водить еще толком не умел. А в Аргентине я над Ахалкаци пошутил.
– Как?
– Поселили нас на базе сборной. Охранял ее мужик с карабином – вылитый грузин! Я долго учил его фразе: «Рогорахар, биджо!»
– Это что?
– По-грузински – как дела, дружище? Наконец охранник освоил. Показал на Ахалкаци: «Скажешь ему, когда мимо пойдет». Так и поступил. Услыхав родную речь, Нодар Парсаданович всплеснул руками: «Вай мэ! Сакартвело?!» Охранника едва не расцеловал. А тот молчит, других-то слов не знает. Увидев меня, Ахалкаци все понял. Воскликнул: «Вах, до чего ж на грузина похож!»
ЧУЧЕЛО
– Михаила Шаца спросили: «Встречались вам футболисты без чувства юмора?» Он назвал Горлуковича. Разделяете мысль?
– Да что вы! У Горлуковича классное чувство юмора! Когда он заключил контракт с дортмундской «Боруссией», Дасаев его подколол: «Серега, как удалось? Приехал из белорусской землянки, год в «Локомотиве» покантовался – и в такой клуб попал!» Горлукович не растерялся: «Г-инат, только чег-ез каждодневный, непосильный тг-уд можно достичь таких высот…» С Горлуковичем связана еще масса комичных эпизодов, но это не для газеты.
– Жаль.
– Давайте про Ваню Яремчука расскажу. Тренируется сборная на маленьком стадиончике в Лос-Анджелесе. Трибун нет, прямо от поля начинается частная территория. Никаких заборов. Мяч порой туда улетал. Яремчук побежал за ним и обнаружил возле огородика пугало. В шляпе, рубашке, джинсах. Застыл, пораженный. Потом говорил: «В Америке даже чучело одето лучше, чем мы!»
– Из нынешнего поколения номер один по части юмора – Вася Березуцкий?
– Пожалуй. Парень раскрепощенный. Были они с братом в программе Урганта, который поинтересовался: «Как вас различать-то?» Василий ответил: «Кто красивее – тот Вася». При этом характер у него железный. Последний матч против «Крыльев» отыграл, несмотря на сильнейшую простуду. Все тренеры сборной – от Хиддинка до Капелло – отмечали надежность игроков ЦСКА: «Настоящие воины!»
– Баскетболист Сергей Белов массаж не признавал. Говорят, Аршавин такой же?
– Нет, просто делает у Сергея Колесникова из «Зенита». Кстати, был бы я на месте Аршавина во время той беседы в холле варшавской гостиницы, – применил бы физическую силу.
– К депутату?
– Да к кому угодно! Я стоял неподалеку, все слышал. Андрей обратился к этому нетрезвому человеку на «вы» – и получилось, будто имеет в виду всех вокруг: «Это ваши проблемы». А мы что, не хотели выйти из группы?!
– Аршавин – хороший человек?
– Отличный! Один из лучших капитанов на моей памяти. Порядочный, к персоналу относится внимательно. Всегда за нас заступится. По-моему, люди к Аршавину несправедливы.
– Примером целеустремленности вы называли Игоря Колыванова. Разорвав крестообразные связки, он по 6 часов вкалывал в тренажерном зале. А случай номер два?
– Акинфеев. Это подвиг – вернуться на свой уровень после двух «крестов»!
– Сомнения были?
– Нет. Игоря же давно знаю – он не сдастся никогда. Характер потрясающий. Вот я рассказывал вам про Аршавина. Готов то же самое повторить про Акинфеева. Честный, духовитый, говорит все в лицо.
– Судя по тому, как мяч выбивает, – у Акинфеева мышцы уникальные?
– Игорь вообще уникальный. Стал вратарем уже в четыре года! Что касается удара, то видели бы вы, как он на тренировках заряжает. «Тебе в игре штрафные бить нужно», – сказал я Игорю. Но он считает – это неприлично. Вратарь должен мячи ловить и ни на что не отвлекаться.
– Кого из футболистов отличал особенно высокий болевой порог?
– Володю Бессонова. По умению терпеть ему нет равных! На испанском чемпионате мира был разрыв мышцы верхней поверхности бедра. Дотрагиваешься до этого места – и палец проваливается. Поднимаясь с кровати, Бессонов даже не мог опереться на левую ногу.
– Как же он играл?!
– На уколах, в набедреннике. Боец!
ШЕЙХ
– Чьи мышцы вспоминаете с содроганием?
– Был в молодежке Слава Медведь. Вроде не крупный, но мышцы – бетон. Смущался, напрягался. А я умолял: «Расслабься!» У Гены Литовченко тоже мышцы как камень. Или Боря Поздняков. Подходил: «Мишань, пошли лом погнем…» Но все это ерунда по сравнению с Василием Алексеевым.
– И до него руки дошли?
– Ну да, в Подольске. После окончания курсов меня направили к штангистам. Алексеева час сорок мял на столе. Весь взмок. Тяжелее было разве что с Катей Максимовой.
– Балериной?!
– Я приходил к футболисту в ЦИТО. А там лежал муж Кати – Владимир Васильев. Попросил: «Помассируй, у нее спина болит». Маленькая, элегантная. Быстренько разделась, массирую – слышу: «Можете посильнее? А еще сильнее?» У меня пальцы наизнанку выворачиваются. Ничего себе, думаю, балетные!
– Больше с балетными не сталкивались?
– Нет. Сталкивался с борцами. На чемпионате мира в Мексике я был один на две команды – «вольников» и «классиков».
– Уставали?
– Безумно! До полуночи делаешь массаж, а в 6 утра взвешивание. К этому времени надо уже принести борцам из ресторана бульон или морс.
– Сгонка веса – тема неисчерпаемая.
– Меня поразило, что некоторые борцы, если было лишних грамм 100 – 150, шли на улицу и отплевывались.
– Неужели помогало?
– В такой ситуации каждый грамм на счету. А со слюной по чуть-чуть, но уходит.
– Как у борцов с юмором?
– Порядок. Когда в Цахкадзоре готовились к чемпионату мира, вечерами ходили на источник. К нему вела лесная тропинка. Я подбил братьев Белоглазовых пугануть кого-нибудь из ребят. Местные рассказывали, возле источника видели когда-то медведя. Днем мы в команде об этом напомнили – чтоб настрой у людей был соответствующий. А как стемнело, устроились в засаде.
– Успешно?
– Идут три борца кавказца, говорят на своем языке. Белоглазовы начинают ветки ломать, а я – громко-громко рычу. Медведя изображаю. Спустя пару секунд слышим топот по тропинке. Эти трое так бежали, что перепрыгивали друг через друга, когда из них кто-то падал, джинсы изорвали. Вскоре они вручили мне графин и предложили: «Если ты такой смелый, сгоняй ночью к источнику, принеси воды». – «Легко!»
– А футболистов – разыгрывали?
– В Кувейте было забавно. 1980 год, прилетели с молодежкой, которую возглавлял Валентин Николаев. Ассистировали ему Юрий Кабан с Алексеем Парамоновым. Переводчиком взяли журналиста Геннадия Радчука. Сидят в гостинице и ждут второй час шейха, с которым должны договориться о товарищеском матче. Тот опаздывает. И я решил выдать за шейха Евстафия Пехлеваниди.
– Ему же тогда лет 20 было.
– Зато усы носил, небритый. Облачил Стасика в простыню, заколол булавкой. На голову натянул белую майку, а сверху шлангом от насоса обмотал. Получился черный ободок. Типичный араб. Подвел его к двери: «Главное, не ржать!» Захожу в номер к Николаеву, тот с Кабаном в шахматы играет. «Валентин Александрович, шейх пожаловал». Они вскочили, замерли по стойке смирно, велели позвать Радчука. Тот принялся расспрашивать по-английски. Стасик брови сдвинул, глаза выпучил, усами шевелит…
– Прекрасная картина.
– А Парамонов в стороне стоял. Смотрел-смотрел – и согнулся пополам от хохота. Указал на ноги Пехлеваниди. Мы вроде все учли – кроме обуви. На Стасике были советские кроссовки. По ним вычислил, что не шейх.
– Пехлеваниди теперь в Греции живет.
– Да, тренирует детишек. Когда ЦСКА в еврокубках с ПАОК играл, он специально приехал на матч, чтоб со мной повидаться. Классный был форвард. Росточка небольшого, но прыгучий! Взмывал и словно зависал в воздухе. Много головой забивал. Плюс колотушка сумасшедшая, ножищи-то огромные. Народ в «стенке» цепенел, когда Пехлеваниди шел к мячу.
– Что ж звездой не стал?
– Играя в «Кайрате», рассчитывать на это было сложно. Мне кажется, и Андреев ярче бы раскрылся, если б уехал из Ростова в Москву или Киев.
– В августе сборной опять лететь в Белфаст, где весной отменили игру из-за кошмарного состояния поля. Самые невыносимые условия, в которых на ваших глазах проходил матч?
– ЦСКА играл в Перми при минус 18! Причем Нецид вышел в трусах – единственный!
– Ничего не отморозил?
– Обошлось. Парень закаленный. А в 1990-м с молодежкой приехали на сбор в Абхазию, когда там два метра снега выпало. Всей командой взяли лопаты – и разгребали. Затем началась тренировка. Сейчас такое невозможно.
– Да уж.
– А тогда – нормально. В гостинице то горячей воды нет, то холодной. Чтоб ночью не околеть, спали в спортивных костюмах и шапочках.
– Нецид трусами вас удивил. А, например, Одиа – чем?
– Историей, как в «Шериф» попал. Агент задурил голову: «Играть в Москве будешь, там Кремль». И вот прилетает Чиди в Киев, сажают его в автобус, везут пять часов, шесть. Не объясняют куда. Так он по Тирасполю после бродил, Кремль искал.
ПИЛОТ
– Среди спортивных массажистов есть легенды?
– Олег Соколов. Мой учитель! Изумительный массажист и в «Интере». Старше меня, знаю его лет сто.
– Еще Эленио Эрреру массировал, наверное.
– Если не Муссолини…
– Общались с Владимиром Ткаченко, слепым массажистом «Шахтера»?
– Нет. Я впотьмах тоже могу работать. И спину любого игрока ЦСКА определю с закрытыми глазами.
– А из сборной Лобановского?
– Мышцы Блохина узнаю – сто процентов. У него – как пластилин, это редкость. Он быстро восстанавливался.
– Всякому доктору приходится в обычной жизни применять врачебные навыки. А массажисту?
– Бывало. Летели со сборной из Дели в Калькутту на турнир. Неожиданно стюардесса попросила Мышалова и меня пройти в кабину к пилоту, который пожаловался на боль в ноге. Наверное, что-то с сосудами. Савелий Евсеевич сделал укол, я – массаж сустава. Полегчало. Предложил нам остаться в кабине и понаблюдать, как ночью происходит посадка. Страшновато, откровенно говоря… А еще, хоть я и не врач, спасал людей от нелепой гибели.
– Каким образом?
– Сыну был годик, кормил его пюрешкой с мясным фаршем. Он плакал, вдохнул – и пошло не в то горло. Начал задыхаться. Я понятия не имел, что делать. Инстинктивно поднял за ноги, перевернул вниз головой и тряс, пока кусок не выскочил. После от врачей узнал, что так и нужно поступать. Правда, взрослого за ноги не поднимешь, но дважды удавалось помочь в похожей ситуации. Поиграли в футбол с ветеранами, в раздевалке мужчина что-то жевал, поскользнулся, упал, ударился лицом. Когда меня подозвали, уже синел. Мигом подняли, тряханули. Задышал. А года два назад в ресторане человек ел суп, подавился – чуть не умер.
– Вы – спасали. А вас?
– Было. В 6 лет. На Кубани купался в пруду с друзьями. Плавать я не умел, держался за автомобильную камеру. Какой-то парень решил ее забрать. Столкнул меня, сам поплыл. А я пошел ко дну. Вдруг р-раз – и вытащили.
– Кто?
– Десятиклассница, которую отправили за нами присматривать. И как она с берега меня разглядела? Народу в пруду было полно, брызги…
– Повезло.
– Мне вообще по жизни везет. Меня окружали великие тренеры, футболисты. Спасибо Никите Симоняну, который пригласил когда-то в молодежную сборную. И, конечно, благодарен судьбе за то, что оказался в ЦСКА. Сколько трофеев выиграл с этой командой!
– Долго еще планируете оставаться в профессии?
– Я в отпуске дня четыре радуюсь, а на пятый организм просит работы. Общения. В 60 у меня та же сила, что и в 40. Возраста не чувствую. Так что пока здоровье есть – буду трудиться. Даже думать не хочу о другом.
www.sport-express.ru
Рубрики Пресса, статьи, интервью Теги Михаил Насибов
