«Меня до сих пор разрывает изнутри, когда мы не можем победить». Искренний Акинфеев — о боли, ЦСКА и сборной
17.10.2021
(Пока оценок нет)
Загрузка...Игорь Акинфеев нечасто дает интервью. Зато он из тех спикеров, с которыми реально интересно. Событий, которые в последний год происходили в его родном ЦСКА, хватало с избытком. Чего стоят только перемены на тренерском мостике. Да и взгляд капитана на игру и результаты команды в течение длительного отрезка очень любопытен.
Разумеется, говорили мы не только об этом — и о сборной, и о нем самом, и о российском футболе в целом. В частности, из этого интервью вы узнаете:
— Почему он так и не поменял решения больше не играть за сборную России;
— Когда он понял, глядя на ЦСКА — будет боль;
— Что он сказал двум игрокам ЦСКА, когда они назвали Березуцкого Лехой;
— За что штрафуют в ЦСКА;
— Почему он орал на защитников в матче с тульским «Арсеналом»;
— О чем он попросил Гончаренко незадолго до его ухода;
— Какие слова Гинера, сказанные 17 лет назад, он помнит до сих пор;
— Как бы он отреагировал, если бы главным тренером ЦСКА стал Игнашевич;
— От чего зависит, когда он закончит карьеру;
— В чем никогда нет недостатка у него в холодильнике;
— Почему сейчас он может назвать себя счастливым человеком.
Но начали мы со сборной. Как-никак, самое свежее, актуальное.
— Вообще полные матчи я смотрю редко, — говорит Игорь. — В основном ютуб, нарезки разные — с утра на базе. Но тут — как пропустить? Это же сборная. Парни молодцы, что еще в первом тайме забили два мяча — это предопределило ход игры. Да, словенцы пытались отыграться. Но считаю, во втором тайме наши в целом контролировали ход матча. Я смотрел за игрой спокойно и был уверен, что команда выиграет.
— Но и без удачи не обошлось. Фартит нашим отчаянно.
— Ну и что — пусть хоть здесь фартит. Хочется и дальше такого фарта: пусть будет плохая игра, зато нужный результат. А когда ты классно играешь, но результата нет — кому это надо? Я бы выбрал фарт и результат, а не качество игры.
— Как в недавнем дерби со «Спартаком»?
— Именно. Какая разница: скучный матч, не скучный. Мое дело: я вышел на поле и обыграл «Спартак». И пускай это будет худшее дерби в истории. Не бывает каждый раз искрометных матчей. Вот с «Краснодаром» у нас была классная игра: по качеству, ударам, моментам. А запомнят все итоговые 0:0. А у сборной будут помнить 6 очков в двух матчах. И это главное.
Уход из сборной: думал ли он хоть раз вернуться, о чем говорил с Кафановым и Черчесовым
— Когда поднимается очередная волна — Акинфеева в сборную — как реагируешь?
— Пора уже прекращать эти волны. Есть ребята — Сафонов, Максименко — которые обязаны на данном этапе карьеры быть в сборной и играть в ней. Все эти волны поднимаются из-за хайпа — я все понимаю.
— Почему сразу из-за хайпа? Просто тебя ценят и помнят.
— Помнят и ценят — это хорошо. Но я здесь, я живой, со мной ничего не случилось. Просто я давно сказал: моя история со сборной закончилась. Я поставил точку, и хватит мусолить эту тему.
— Напрягает?
— Немножко злит. Есть люди, которые должны сейчас играть в национальной команде — и они в ней играют. Все.
— Недавно тебе звонил Кафанов, до этого на постоянной связи был Черчесов. Отказывать людям — неудобно?
— Что значит — отказывать? Это не было так: мне предложили — я отказал. Да, я три-четыре раза разговаривал со Станиславом Саламовичем, недавно — с Виталием Витальевичем. Но там и близко не было такого: мол, давай на чемпионат Европы, чемпионат мира — отборочные не играй, а туда приезжай. Я и сам понимал: люди, которые играют в отборе, должны ехать на финальную часть. Ну как я возьму и приеду на чемпионат Европы?
— Очень просто — как Игнашевич в 2018-м. Не играл в отборе, но решил вернуться под финальный турнир — и был королем.
— У Сереги была другая ситуация. На тот момент травмировались ведущие центральные защитники. Он тогда реально был нужен. В моем случае — все по-другому. Люди играли, завоевывали путевку на Евро — и тут приезжаю я, красивый и нарядный?
Но повторюсь: я не отказывал. Мы просто говорили о житейских проблемах, о ситуации в целом. Люди спросили мое мнение — я ответил. Не было такого: мол, отстаньте от меня, не звоните больше.
— Решение завершить карьеру в сборной ты принял еще до ЧМ. С тех пор хоть раз была мысль — может, переиграть?
— Ни разу. Когда ты принимаешь решение, ты должен быть мужиком и следовать ему. Одно дело, если бы я играл за сборную два-три года. Провел удачный чемпионат мира и быстро свалил — чтобы запомнили красавчиком. Но я был в национальной команде 15 лет. Провел 111 матчей.
Важно понять — когда тебя вызывают в сборную, сезон идет почти без выходных. Все время сборы, тренировки, игры. Нет времени на передышку, нормальное восстановление. Как раз сейчас для меня самое золотое время. Живешь в недельном цикле, игру сыграл — два дня восстанавливаешься. Не знаю, как у других ребят — может быть, им надо больше тренироваться — но когда тебе скоро 36, ты понимаешь: главное — грамотно подводить себя к играм.
Как Акинфеев реагирует на неудачи ЦСКА: «Кричал, орал, злился, но эффекта было ноль»
— Ты сказал про золотое время. А насколько нынешний ЦСКА для тебя — территория комфорта? Раньше ты постоянно брал титулы с командой, теперь все это в прошлом.
— Начнем с того, что я никогда не смирюсь с нынешним положением дел — с тем, что мы не побеждаем, не берем трофеи. Задор в 35 с хвостиком у меня такой же, как и прежде. Но головой я понимаю: нынешний ЦСКА вряд ли готов к тому, чтобы бороться за золото. Если ты хочешь становиться чемпионом России, ты должен побеждать практически в каждой игре, как это делает всем известная команда. Она постоянно выигрывает и всех затмила на каком-то этапе времени.
Я понимаю, что сейчас мы не можем давать похожий результат. У нас как в последнее время: два матча выиграем, один сыграем вничью, а потом можем два проиграть. Чемпионские команды так не идут. Даже если в конце турнира ты соберешься и начнешь брать очки — их не хватит для титула, для места в зоне ЛЧ. Плюс само качество игры пока объективно не самое лучшее.
— Тяжело было принять мысль, что теперь ты живешь в другой реальности?
— В первый год после ухода ветеранов я вообще не понимал: что дальше, а точно ли нас ждет падение? Мы дважды обыграли «Реал» — дома и на «Бернабеу», уверенно вынесли «Зенит» в чемпионате. Это были 5-6 месяцев фантастики: команда бежала, играла, все получалось. Я подумал про себя: неужели смена поколений пройдет безболезненно? Команда молодая, но может и дальше попрет на эмоциях? Но прошли сборы, мы влились в весну, и я понял: наверное, боль все-таки будет. Хотя я не думал, что все может так затянуться. Все-таки у меня амбиции были и остаются высокими. Мне хочется побеждать, но в нынешней ситуации качество игры не позволяет нам быть сильно выше в таблице.
— Но ты не успокоился? Не было такого, чтобы ты принял ситуацию и отпустил ее? Мол, какой смысл переживать, если нынешний ЦСКА объективно слабее прежних?
— Нет, я не успокоился. Я так же кричал, орал, злился, но эффекта от этого было ноль. Хотя меня изнутри всего разрывало. Да и сейчас порой разрывает. Свежий пример — игра с «Краснодаром». Игроки не могут с четырех метров попасть по воротам — и не самые плохие игроки — и как тут победить? Хотя если бы мы забили, 1:0 бы точно выиграли.
Футбол — это не бег по кругу: сказали — пробеги пять километров, и ты тупо бежишь. Должна быть какая-то внутренняя злость, характер проявляться, эмоции! А у нас порой бывает так: твоего игрока толкают, пихают на поле, а другие парни посмотрели в разные стороны и расходятся. Команды, где твоего партнера обижают, а ты просто глянул на это со стороны и пошел дальше, ничего не добьются. Так не воспитаешь победителей.
— Хорошо, а в чем для тебя главный позитив здесь и сейчас?
— В понимании того, что я в этом клубе уже больше 20 лет. Если бы я был в какой-то другой команде — думаю, у меня не было бы такой красивой сказки. В других клубах все по-другому: то руководство поменяется, то курс. Сегодня хотят одно — завтра другое. А в ЦСКА — пусть ты провел неудачный матч, пусть даже провальный, но болельщики, руководство… нет, они не гладят тебя по голове, но ты понимаешь, что это твое, родное. И это воодушевляет. Ты понимаешь, что ради этих людей должен переломить себя и быть еще сильней.
Тоска по старому ЦСКА, общение с молодыми: «Когда мне что-то не нравится, могу высказать»
— Скучаешь по тому ЦСКА, где были ровесники или ребята чуть постарше? Не хватает их?
— Я скучаю по чемпионскому ЦСКА. Например, по той команде, из которой совсем недавно ушло 11 человек. Тогда к нам приезжали соперники с 7-го по 16-е места и получали в свои ворота по 5-6 мячей. Я всегда буду это вспоминать — так же, как и Кубок УЕФА, те Газзаевские команды — и раннюю, и более позднюю. Вспоминаю и те сборные, в которых я играл. Тогда у нас было очень сильное поколение. Мы славно пошумели. И мне повезло, что я участвовал в этом «безобразии».
— А как в быту? С нынешними пацанами тебе не скучно?
— Нет, ребята у нас совершенно нормальные — Ванька Обляков, Кучай. Нет такого: они молодые, а я старый дед. Общаемся совершенно на равных.
— Неужели никто не робеет? Ты же реально легенда.
— Слушай, у вас какие-то стереотипы: почему кто-то должен робеть? Мы все люди, все ходим по земле. Да, бывают моменты, когда мне что-то не нравится, и я могу это высказать. И уже дело ребят, как они это воспримут. Но точно нет такого, что я тут главный, выше всех и все должны смотреть мне в рот. Это коллектив, команда, так нельзя. Наоборот, ребятам надо помогать. А что касается самого слова «легенда» — сейчас какое интервью ни откроешь — кругом легенды.
— Из команды, которая взяла Кубок УЕФА — помимо тебя в строю Вагнер. Удивлен его долголетию?
— Вага всегда любил игру и отдавался ей. В ЦСКА были моменты, когда он мог неделю не тренироваться, а потом выйти на поле и положить решающий гол или даже два. А сейчас к тому же видно, что он стал сильно следить за собой. Снимает майку — а там такой пресс, которого даже во времена игры за ЦСКА не было! Это правильно, потому что человек хочет играть в футбол. Это требует жертв. Вот закончишь — делай что хочешь: пей, кури, ешь до отвала.
— Когда ты закончишь, пойдешь в разнос?
— Я — нет. Буду следить за собой. Не хочу толстого живота и других радикальных перемен во внешнем виде.
— Не думаешь, что Вагнер мог по потенциалу играть в «Барселоне» или «Реале»? А вместо этого — полжизни в ЦСКА.
— Наверное, мог. Но все зависит от предложений. Никола Влашич тоже мог играть в «Милане» — а оказался в «Вест Хэме». Это дело случая и каких-то агентских историй. Каждый человек, если он проявляет себя и сильно играет, может оказаться в крутом клубе. Свежий пример — Эльдор Шомуродов. Человек играл в «Ростове», потом уехал в «Дженоа», теперь в «Роме» у Моуринью. Он отдается футболу — и вот результат.
«Слышьте, вы — какой он вам Леха?» Березуцкий-тренер, штрафы, новые правила
— То, что Леша Березуцкий, с которым ты 15 лет вместе играл за ЦСКА, сейчас твой тренер — это круто или есть нюансы?
— А что значит — круто? Человек стремился к этому, учился. Он до сих пор учится, скоро получит лицензию Pro. Я вот пока не хочу в будущем быть тренером. Поэтому и не иду учиться. А он хочет. Это его стихия. Да, повезло, что доверили место главного тренера в ЦСКА. И даже хорошо, что сейчас у нас в команде молодые ребята. Были бы поопытнее — все бы говорили: «Да они сами играют, без тренера». А здесь у тебя есть возможность развивать свой талант. Можешь ты рулить командой или нет — зависит только от тебя. Но шанс у тебя есть, пользуйся, доказывай.
Леша, или не Леша у руля ЦСКА — мне от этого ни горячо, ни холодно. Да, он мой друг. Но также другом был и Олич. А до этого все в порядке было в отношениях с Виктором Михайловичем, Леонидом Викторовичем.
— Но тут-то твой главный тренер — человек ближе некуда. Столько матчей бок о бок!
— Ну и что. Это главный тренер ЦСКА, все, точка. Не бывает близких друзей, когда ты в работе.
— Когда ты с ним один на один, он для тебя не Леха?
— Я его зову Алексей Владимирович. Он сначала бесился, но так положено. В меня это с детства заложили: если человек твой руководитель — будь добр, называй его по имени-отчеству.
— То есть назначили его главным тренером ЦСКА — и сразу стал Алексеем Владимировичем?
— Именно так.
— А когда был помощником — был Лехой.
— Да. Могу раскрыть секрет. В один из первых дней, когда его назначили, пара футболистов — без имен — тоже начала: «Леха, Леха». Я им сказал: «Слышьте, вы — какой он вам Леха? Это Алексей Владимирович, главный тренер ПФК ЦСКА». Не знаю, обиделись они или нет — я сказал это в жесткой форме, но считаю, что должна быть субординация, тем более, когда дело касается молодых ребят. Для меня он может быть Лехой вне работы — а на стадионе, базе — только так, по имени-отчеству.
— Березуцкий на скамейке — само спокойствие. Пропустили, забили — ноль эмоций. Как тебе это?
— Я уже говорил ему, что надо немного добавить эмоций. «Смотришь на тебя, и самому становится так спокойно, комфортно. Думаешь: вот же человек умеет себя контролировать».
А вообще он из старой, Газзаевской школы. Мы все ее проходили, когда были молодыми. Когда Алексей Владимирович стал главным, все стало четко. Сразу состоялось собрание персонала, команды — он обозначил свои требования по работе, можно сказать, подкрутил гайки. Бывает же такое, что люди расслабляются. И, кстати, это нормально.
— А пример?
— Допустим, сейчас до 15:00 после тренировки все должны быть на базе. Раньше как было: оттренировались — в машины попрыгали — погнали. Была пара человек, которые — такое ощущение — даже не мылись, так быстро они уезжали. А сейчас — четкий регламент: не торопимся, приходим в себя после тренировки, идем на массаж, в баню, и только после трех разрешается уезжать.
— При Газзаеве дисциплина в ЦСКА была основана на жесткой системе штрафов. У Березуцкого они есть?
— Они условные. Хотя штрафы за опоздание или неприезд на тренировку были всегда. Но есть и мелкие штрафы. Допустим, главный тренер говорит, что нельзя трогать мяч во время разминки и бега по кругу. Кто-то взял, стукнул — давай, плати. Мы уже насобирали деньжат — купили большую колонку и поставили ее в тренажерном зале. Все для команды.
— А сколько стоит потрогать мяч?
— Не будем придавать огласке. Но все лояльно. Алексей Владимирович — не изверг.
Перед дерби со «Спартаком» Акинфеев общался с командой: надо было ее встряхнуть
— ЦСКА приучил нас к тому, что этот клуб = стабильность. От того, что творилось у вас в течение последнего года, голова кругом не шла?
— А что у нас творилось?
— Уход Овчинникова и Онопко. Потом уход Гончаренко. Странное приглашение Олича. Еще более странное расставание с ним. Разве не мало?
— Так, а игроки какое отношение имеют ко всему этому?
— Вы живете в этой реальности.
— И что? Задачей футболиста было и остается выполнять свою работу, приезжать на базу, тренироваться, играть, отдаваться футболу. Я не вижу других путей, как мы можем повлиять на ту или иную ситуацию. Я же не сижу в офисе с руководством и не обсуждаю: давайте поставим того или этого? Смысл мне лезть куда-то, где меня никогда и никто не спросит?
— А вот кстати. Ты ключевой игрок ЦСКА, имеешь влияние на раздевалку. Почему бы с тобой иной раз и не посоветоваться?
— Со мной обсуждают какие-то футбольные моменты, связанные с командой — допустим, когда надо с кем-то поговорить. Недавно вот общались с Романом Юрьевичем перед «Спартаком» — он сказал, что надо собрать ребят, поговорить с ними, чтобы они воспряли духом.
— Поговорил?
— Да. А вот вещи, связанные с назначениями тренеров — они вообще меня не касаются. Не моя история.
— Как показалось со стороны, Олич был немного не готов к новой роли. Внешне было ощущение, что он немного плывет.
— Ну, там было достаточно спонтанное назначение. До конца чемпионата оставалось несколько туров, надо было экстренно включаться. Я с ним разговаривал, у него было свое видение на команду. Но что-то не срослось… После чемпионата мы уехали в отпуск, вернулись — и главный у нас уже Алексей Владимирович.
— Было ощущение, что Олич с тобой много советовался. Что спрашивал, чем интересовался?
— Про ребят спрашивал. Я сказал: все пацаны нормальные, но тебе надо лично с ними разговаривать. Как я тебе скажу, что у них в голове? По самому футболу — совсем немного было. Я не любитель копаться в тактике. Мелкие вещи — где и какого игрока на угловом поставить — да, было. А еще старые игры вспоминали.
Акинфеев в деталях разбирает эпизод, когда он недавно орал на защиту: из-за чего именно это было
— Олич за эти три месяца в ЦСКА — каким он вообще был, чем запомнился?
— Ивица не особо поменялся с тех пор, как был игроком. Смотришь на него — всегда спокойный, немного на расслабоне. Возможно, так в Европе принято.
Разносов от него совсем не было — только позитив. Понятно, что после поражений он расстраивался. Было видно, что ему больно, плохо. Может, и хотел проявить эмоции, но не выплескивал. С Алексеем Владимировичем они в этом похожи. Никто не орет, даже если что-то идет не так. Бывает, сидишь в перерыве и лично мне хочется рвать и метать. Но встретимся взглядом с Алексеем Владимировичем, и он показывает ладошкой: успокойся. Я в ответ: хорошо. И он спокойно объясняет, как и что сделать ребятам.
— А на эту команду не надо как раз орать?
— Я понял одно: четыре года ору, а воз и ныне там. Шучу, конечно. Но что значит — орать? Вот, допустим, меня критикуют: сам пропустил — а на других орет. Но никто же изначально не видит момента, который предшествовал голу! Что можно было сделать, чтобы его избежать, но люди не сделали.
— Хорошо. Вот конкретный эпизод. Ты отбиваешь перед собой в матче с Тулой. Тебе добивают. Ты орешь на защиту — кажется, на Бийола с Васиным. Расшифруй для публики: в чем претензия?
— Пожалуйста. Мне бьют с 20 метров с отскока и передо мной 20 игроков. Там не успеваешь подумать, куда перевести мяч — нужно его хоть как-то отбить. Это раз. Второе: была конкретная установка от главного тренера — при каждом ударе помогать вратарю. Я сразу сказал: пропущенный гол в матче с «Динамо» — полностью моя ошибка. Там я ловил мяч, в итоге он отскочил от меня, и Фомин его добил. Но здесь я отбивал мяч лишь бы куда — по-другому было нереально. И ни один защитник не побежал его выбить. Все подняли руки и смотрели на бокового. Просто когда я их выручаю, подчищаю косяки — это нормально, в порядке вещей. Там никто не видит чью-то ошибку. А тут надо мне помочь — и где защита? Защитники для чего вообще существуют? Пасы отдавать, диагонали делать? Защитник — это значит защищать. Это гарант того, что мы не пропустим. Да хоть 500 раз я перед собой отобью — он 500 раз выбьет, и ничего не будет! А когда ты поднимаешь руки при действующей системе VAR — ну поднимай дальше. Только потом мячик на центр не забудь отнести.
Поэтому когда люди пытаются как-то меня осуждать, не понимая эпизода, хочется посадить их вместе и провести лекцию. А потом думаю: зачем мне это надо? Один поймет, другой не поймет, третьему вообще будет пофиг — ему лишь бы что-то едкое написать или сказать. Но когда 20 лет играешь на профессиональном уровне, уже ничему не удивляешься. Даже если не виноват в голе, знаешь — все равно фамилия Акинфеев будет фигурировать. Пусть косвенно, но будет.
— Один из защитников ЦСКА — Дивеев — герой недели, забил за сборную. Он же может по своим качествам стать лидером обороны на годы?
— Может. От него все зависит. Пускай берет правление и лидирует.
— Чего ему не хватает?
— Ну это ты у него спроси, когда будешь интервью брать: чего ему не хватает или хватает. Но в последних матчах лично мне всего хватает.
— От него?
— И от него, и от обороны, и от команды в целом. Видно, что ребята играют с желанием. Но когда идет безнадега, надо копаться в голове каждого футболиста и спрашивать: почему так? Когда у меня спрашивают, я стараюсь отвечать. И другие должны по цепочке. Задаются конкретные вопросы: объясни, что не так.
Слова Гинера, которые Игорь помнит до сих пор: «Сейчас вспоминаю с юморком, а тогда была дрожь»
— В Европу молодым надо уезжать? Тому же Дивееву? Ты вот не уехал.
— Так, стоп. Куда я не уехал? Мне хоть одно конкретное предложение за 20 лет сделали? Если по сути вопроса: уезжать надо для того, чтобы играть. А не как у нас некоторые: сидят на лавочке, а дела с каждым месяцем все хуже и хуже. Если ты едешь играть — конечно, прогресс будет. И для сборной, и для тебя лично. Как у Сани Головина. Единственное, его травмы замучили.
Но в любом случае: любой шаг ты должен взвешивать. Жаль только, что у нас молодые игроки зачастую себе не принадлежат. У каждого есть агент, юрист, уйма советчиков. Еще нет сделки — а люди уже считают, кто сколько заработает, кто-то кому-то что-то перечисляет. А футболист попадает в зависимость от других людей. Хочет он сам уезжать или нет — других не волнует.
Например, у меня и братьев Березуцких никогда в жизни не было агента. Мы ни разу не ходили к Гинеру просить о повышении зарплаты. Ни разу не говорили: дайте нам квартиру, машину. Каждому нашему повышению зарплаты предшествовали футбольные достижения — победа в Кубке УЕФА, или чемпионате России. Не после каждого трофея, конечно, прибавляли, но зарплата по чуть-чуть росла. А сейчас 20-летний парень подписывает контракт и ходит с сигарой. Он знает, что ему 8-10 миллионов капнет каждый месяц, а футбол подождет.
— Почему вам не нужен был агент для увеличения зарплаты в ЦСКА — понятно. Но найти приличный клуб в Европе — для этого разве нет?
— Не знаю. Но мы не искали агентов. И я рад, что у меня никогда их не было. Если бы у меня был агент, я бы не провел 20 лет в родном клубе и у меня не было бы здесь 20-ти титулов и такой истории.
— Зато, возможно, ты стал бы звездой «Манчестер Юнайтед».
— Все может быть. Но я выбрал такой путь. И я его лично прохожу. Выбрал я сам. Человек, который принадлежит себе самому. За меня никто не думает — и мне это приятно вдвойне. И никакой «Манчестер Юнайтед» или «Арсенал» никогда не будет для меня стоять рядом с ЦСКА.
— Ты не уехал, потому что привык к ЦСКА — такая формулировка верна?
— А если чуть-чуть повернуть? Может, ко мне привыкли — из-за того, что я хорошо делал свою работу? Я не могу сейчас сказать, что бы я тогда подумал, поступи мне реальное предложение. Но знаю точно: мы бы сели с Евгением Ленноровичем и о чем-то договорились. Это опытный человек. Он всегда по жизни помогает, когда с ним общаешься на какие-то темы. Но смысл сейчас, в 35 лет, мне говорить о том, что может было бы, а может нет? Надо жить сегодняшним днем и смотреть вперед.
— Какой совет от Гинера тебе в жизни запомнился?
— Расскажу одну историю. Сейчас я вспоминаю ее с юморком, а тогда была дрожь. 2004-й год, мы играем с «Торпедо» на стадионе «Динамо», тренер у нас — Артур Жорже. Ведем 2:0, все складывается неплохо, и тут в мои ворота начинают залетать мячи — один за другим. Бац — и уже 2:3 проигрываем. Причем мячи почти неберущиеся — реально с пятаков забивали. Ну, может, в одном моменте мог подвыручить. Хорошо, что Киря в конце сравнял — 3:3 сыграли.
Сидим после матча в раздевалке. Заходит Евгений Леннорович. Смотрит на меня. Пристально так. И говорит: «Надо выручать, Игорь. Хоть в одном мог бы выручить». Думаю: о-па. А я и сказать в ответ ничего не могу, молодой.
Тогда понял: надо еще строже с себя спрашивать. Когда ты ведешь 2:0, а потом получаешь три — тут что-то не так. Потом после каждой хорошей игры я думал: что он сейчас мне скажет? И как-то он заходит, и я говорю: «Понимаете, Евгений Леннорович, там с „Торпедо“ была такая история…». А он в ответ: «Да не переживай, это я так сказал. Все нормально».
А совет? Ну ты же не приходишь к нему с вопросом: Евгений Леннорович, куда вложить деньги?
— Игнашевич рассказывал, как Гинер однажды отговорил его от бизнеса.
— Ну это у Сереги был такой случай. У меня не было. Если я захожу к нему в кабинет, мы говорим о футболе, семье, каких-то делах. Он не раз говорил: «Если что — заходи, я помогу». Но он и правда как отец. Не для меня конкретно, а для каждого игрока, для всей команды.
Как бы Акинфеев воспринял Игнашевича в роли главного тренера ЦСКА и о чем просил Гончаренко
— Кстати, про Игнашевича. Видел информацию: мол, если бы его назначили главным в ЦСКА — тебя бы эта ситуация категорически не устроила?
— Опять слухи… Да, я это читал. Но это полная ерунда. Кто меня спросит: назначать Игнашевича, не назначать? Или ты реально представляешь, что я прихожу к руководству и говорю: если Игнашевич будет главным тренером, я играть не буду?
— Погоди. Газзаева же в 2008-м вроде убрали из команды как раз из-за того, что некоторые игроки не могли больше с ним работать, устали от жесткости, требований старой школы.
— Да не было там такого. Валерий Георгиевич ушел, потому что еще летом сам принял такое решение. Может, он в итоге и хотел остаться, но решение им уже было принято. А журналисты расписали: советские методы, игроки устали… Но он был коммуникабельным и мог меняться.
— Он реально хотел остаться?
— Точно я не знаю, но мне кажется, что да. После последнего матча с «Ниццей», когда мы выиграли 4:3 в гостях, он был реально расстроенным.
А по поводу Игнашевича — ну это правда бред. Не понимаю, откуда берутся эти слухи. Да нормальные отношения у меня с Серегой! Да, на поле за 15 лет чего только не было, и скандалы в том числе. Но это нормально, это эмоции. Никакой неприязни к нему у меня нет. Но что мне теперь: доказывать это каждому фонарному столбу? Был бы Игнашевич — значит Игнашевич, точка. Это руководство решает. Слишком много слухов вокруг, которые ничем не подкреплены. Акинфеев оказывает теневое влияние на решения в клубе — это то же самое, как про Месси говорят. Мол, не хочет играть с одним, вторым, третьим. Но это же бредятина.
Или еще слышал про себя: Акинфеев в последнее время почти не тренируется, колено отваливается. Ну елки-палки: вы-то откуда знаете? Вы со мной по базе ходите? На поле выходите? Или тренировки смотрите каждый день? Ладно, фиг с ними, пускай думают и говорят, что хотят.
— Есть ролик: Вася Березуцкий прощается с командой, ты типа вытираешь слезу. Вася потом сказал мне в интервью, что ты прикалывался. Да?
— Конечно, это была шутка. Тем более, что я все знал заранее. Я тогда сказал ему: «Давай, Васек, удачи — будем плакать без тебя». Реально глаза на мокром месте были, когда они завершали игровую карьеру — Вася, Леша, Серега. Была встреча с болельщиками и на табло пустили ролик с нарезкой их игры. Было очень грустно — я понимал, что ушла эпоха.
— А с Гончаренко расстался на какой ноте?
— А на какой я мог расстаться? Он был моим тренером 4,5 года и все это время мы бились друг за друга. Что я могу сказать про него плохого?
— Много вбрасывалось разной информации, что в команде некоторые устали от него.
— Не было такого. Бывало, что он эмоционально надавливал. Но мы общались с ним, и я говорил: «Михалыч, надо немного отпустить команду». Ничего сверх этого не было. Наоборот, в последнее время он убрал некоторые теории, чтобы ребятам было чуть поспокойнее. Тут просто так получилось: закончился его цикл. И он сам это понял, и руководство. Они встретились все обсудили, и решили, что так будет лучше. Руки пожали, и разошлись.
«Все было написано на его лице». Правда ли, что Влашич попросил не выпускать его в Питере
— ЦСКА последних лет был завязан на Влашиче. Вы уже летом понимали, что он уйдет?
— По его состоянию было видно, что он хотел уйти. Ходил хмурый — все было написано на лице.
— Он действительно отбывал номер в последние пару месяцев?
— Тут важно понять: когда у любого игрока идет эмоциональный спад, он уже не может себя переломить. У меня тоже такое было. Ты сам себя загоняешь в яму, а выбраться из нее тяжело. Вроде делаешь все то же самое — но ничего не получается. Никола работал на всех тренировках, не сачковал. Просто сам себя эмоционально придавил — и ничего не шло. Хотя видно было и старание, и желание.
— Видел инсайд, что он попросил не выпускать его в Питере?
— Опять же — такого не было. Он поехал в Питер играть. Но главный тренер решил, что он выйдет только во втором тайме. Его эмоциональное состояние не позволяло играть все 90 минут. В тот момент он был здесь не помощник.
— Эджуке может заменить Влашича как самого креативного человека в атаке?
— От него зависит — как будет прогрессировать. Сейчас у него хороший отрезок. Но тут важно подчеркнуть: Алексей Владимирович попросил его, чтобы он не передерживал мяч. «Тогда тебе цены не будет, — сказал он. — Ты не будешь быстро уставать. Не надо по 10 человек оббегать, чтобы весь стадион ахал: как классно! В этом ноль эффективности». И сейчас он действительно стал играть немного по-другому, если ты заметил. Одно-два-три касания — расстался с мячом. И все, другой Эджуке на поле.
— Когда он бьет тебе на тренировках, ты стал больше напрягаться? Он улучшил это качество?
— У него в принципе нет мощного удара с подъема. Когда он бьет, он все время пытается куда-то крутануть мяч. На тренировках он пытается наносить удары в разные точки. Но обычно, куда он бьет — я уже в том углу стою. Даже не падаю.
— В одном из интервью ты тепло высказался о новичке Мухине. Чем он так понравился?
— Слышал, что многие говорили: это не уровень ЦСКА. Категорически не согласен. Наоборот, это одно из лучших приобретений за последнее время. Возможно, мало кто замечает, сколько он работает на поле, сколько отбирает мячей. Все считают: тут недобежал, там. Но он, по сути, один в центре играет. Для меня это однозначный игрок основного состава. Если продолжит прогрессировать, может вырасти в топа.
Конец карьеры: что станет сигналом для Акинфеева, чтобы он завязал с футболом
— Удивил уход Марио из сборной России? Похоже на твою историю.
— Насколько я знаю, Марио вообще хотел сыграть чемпионат мира — и на этом закончить в сборной. Но видишь — как-то удержали. Понять его можно — столько травм. И голову разбивали, и связки рвал. Одно дело — когда ты почти не ломаешься, как Криштиану Роналду. Плюс Марио немолодой игрок, ему уже за 30. Ему тоже удобнее сейчас более лайтовый режим — играть раз в неделю. Потому что на поле он всегда работает на износ.
— В прежнем ЦСКА почти все были такими. Кто для тебя главный пример самоотверженности?
— Тут никто не сравнится с Понтусом. Помнишь матч с «Динамо», когда ему разорвали ногу шипом? Его уносят с поля, а он сидит на носилках, смотрит на эту рваную рану и ржет. Чистый викинг.
— У тебя самого — высокий болевой порог?
— Терпеть могу. Когда приезжаю на базу и вижу, как кто-то там лежит с какими-то микроповреждениями, говорю: «Посмотрите на мое колено! Мне с утра 40 минут надо вставать с кровати и разгибаться, чтобы потом ехать на базу. А вы говорите — болит». Подкалываю их, конечно. Порог у меня нормальный. Боль чувствую, но я к ней привык.
— Как нога в целом?
— Нормально. Я же за ней слежу.
— Сейчас есть хотя бы примерное понимание — сколько максимально готов играть?
— Все зависит от здоровья. Если оно есть — хоть до 43 можешь играть, как Буффон. Второй момент — доверие руководства. Если ты нужен, всегда можно найти точки соприкосновения. Если нет — надо или заканчивать, или куда-то уходить. Сейчас я чувствую в себе силы играть дальше. Но может такое случиться, что через год я их чувствовать не буду. И мне все это надоест.
— Что будет сигналом? Колено, ощущение, что футбол больше не цепляет, или условно понимание, что прыгается не так как раньше?
— Усталость. Как ни крути, в нашей жизни все по кругу — дорога на базу, тренировки — каждый день одно и то же. Это порой угнетает. Да, футбол — это работа и любимое дело. Но я понимаю ребят, у которых внезапно что-то щелкает, и они заканчивают. Скажу одно: если пойму, что надо уходить, я уйду, чтобы не мучить ни себя, ни других. Иногда надо сказать себе: «Стоп. Не смеши народ».
— Контракт у тебя завершается летом — но это не та тема, из-за которой ты переживаешь?
— А смысл переживать? Переживать ты должен за свою семью, детей — но точно не из-за какого-то там контракта. Дзага сейчас вообще без контракта на сборы поехал — и что? Договорились же в итоге. Когда ты на чем-то зацикливаешься — точно ничего не получится. Главное — спокойно делать свою работу. У нас в руководстве люди грамотные, они все видят и понимают.
— Все были уверены, что Месси завершит карьеру в «Барсе», но он ушел. Есть хоть один процент вероятности, что ты сыграешь за какую-то другую команду кроме ЦСКА?
— На сегодняшний день — нет. Хотя Месси так же говорил. Но я реально не вижу себя нигде больше.
— Какая у тебя сейчас мотивация? Уж точно вряд ли заработать еще один миллион?
— Нет, конечно. Мотивация — футбол. Пока меня все устраивает, и я этим живу. А еще одна мотивация — что-то выиграть. И желательно не Кубок или Суперкубок, при всем уважении к этим трофеям, а чемпионат. Я не теряю надежды, что ЦСКА это сделает.
— Понимаю, что можно в возрасте 30 плюс любить игру. А тренировки?
— А почему нет — если они игровые? Например, при Оличе, при Березуцком вратарей привлекают к квадратам, у нас много футбола. В ЦСКА сейчас разминка всего 10 минут, хотя раньше была по 20-30.
Да, есть упражнения на стандарты, есть тактика, но ее не так много. Все-таки это должно в основном нарабатываться на сборах. Я не понимаю, когда в сезоне мы начинаем наигрывать по 500 ударов через стенку. Я все время говорю: если ты не умеешь бить — не надо лезть туда. Или ловить не умеешь — так никогда в жизни и не научишься. Мне повезло, что у меня с детства были сильные тренеры, настоящие глыбы — Пшеничников, Астаповский, Дасаев, Чанов. Это мое большое счастье. Вот они учили.
— С Дасаевым ты поработал в сборной.
— Не только — он тренировал меня еще в юношеской сборной Москвы. Что запомнилось? Что у него были очень жесткие тренировки. На них реально надо было попахать, попотеть. Слабинку он не давал.
Семья: дочка-«улыбака» и сын, который занимается в академии «Ювентуса»
— Если представить, что ты мог бы обратиться к 20-летнему Игорю Акинфееву — какой бы совет ты ему дал?
— Это был бы не совсем совет. Я бы пожелал себе, чтобы у меня не было двух операций на крестах. Если бы не они, у меня все было бы еще круче.
— А, допустим, совет не психовать по мелочам? Или ты не смог бы по-другому?
— Нет. Футбол — это эмоции. Совет не психовать можно дать в других ситуациях. Допустим, в семье — не психовать из-за того, что дети все разбрасывают или не слушаются тебя. На жену не шуметь по пустякам. Или на дороге не раздражаться. А в футболе — нет. Тот путь, который я прохожу, конечно, не идеален. Но мне в нем комфортно. Самое главное, что это мой путь. И я это сделал. Сам, а не кто-то за меня.
— А что скажешь про будущее нашей вратарской школы, про коллег?
— Первые люди, которые тут сразу приходят на ум — Матвей, Саша Максименко — потому что они молодые. Они могут прогрессировать. Хочется, чтобы у нас появились вратари на десятилетие, в сборной не было чехарды. И сами ребята должны понимать, что сейчас у них очень классный шанс. И их козырь — как раз в том, что они пока молоды. У тебя впереди 10-15 лет, когда ты можешь дать всем жару.
— Ты сказал, что не видишь себя тренером.
— Уточню — пока. Ни тренером, ни тем более — тренером вратарей.
— Но ты же по сути тренировал вратарей — когда Крамаренко уезжал в сборную? Как тебе это чувство — давать что-то молодым?
— О, тут есть забавная история. Собрались ребята, как раз Илюха Помазун из аренды вернулся, даю разминку, упражнения. Через несколько дней приезжает Крамаренко. Я спрашиваю его: «Сергеич, как ты вообще тренируешь?» — «А что такое?» — «Да у меня на третьей минуте все упражнения закончились. Как ты вообще все это придумываешь?»
— Как тебе молодые пацаны из ЦСКА? Ты будешь спокоен за свой пост, когда закончишь?
— Хочется в это верить. Все зависит от них. Наверное, еще от меня. И от тренера вратарей. Хочется, чтобы они росли. Надо давать толчок, помогать и верить. Тороп сейчас начал вызываться в юношескую сборную. Даня Боков достаточно неплохо сыграл с «Нижним Новгородом». Но главное — они сами. Ты можешь вкладывать в человека всю душу, но это может не принести плодов.
— Есть ощущение — в последние годы ты обрел душевную гармонию.
— Да, это так.
— Это дает семья?
— Не только. Хотя рождение третьего ребенка добавило кайфа. Дочка — такая «улыбака»: подержишь ее, полежишь с ней — счастье! Чем детей больше, тем лучше. Но еще я рад, что больше не надо разрываться между двумя командами — это тоже добавляет психологического спокойствия. Сейчас я могу назвать себя счастливым человеком.
— Сын у тебя вроде как ходил заниматься хоккеем?
— Да, ходил на хоккей, на теннис. Сейчас — на футбол. Занимается три раза в неделю в академии «Ювентуса». Пока ему нравится — пусть ходит.
— Лет 15 назад — когда семьи у тебя еще в помине не было — ты дал мне интервью, в котором были слова: «Мой сын никогда не будет футболистом». Основная мысль — в футболе много грязи и хочется не впутывать в нее детей.
— Я и сейчас не откажусь от этих слов. Более того — в последнее время стало только грязнее. Но пока я не хочу отнимать у ребенка того, что нравится ему. Это как со мной: пока мне футбол нравится — я тут. Перестанет — и моя история закончится.
БЛИЦ
— В чем никогда нет недостатка у тебя в холодильнике?
— В боржоми.
— Что не умеешь, но чему хотел бы научиться?
— Играть на пианино. Дома стоит, жена играет. Но мне оно не дается.
— Что тебе не нравится в профессии вратаря?
— Пропускать голы.
— Что последнее ты подарил супруге?
— О, это было так давно. А, ребенка (смеется).
— От какой собственной черты ты бы избавился?
— От излишней эмоциональности.
— Что тебе не хватает для полного счастья?
— Сейчас — всего хватает! Но пусть ЦСКА еще хотя бы разок при мне чемпионом станет.
sport24.ru
Рубрики Пресса, статьи, интервью Теги Игорь Акинфеев
Прикольное вью…Развеял мифы про уход Газзаева…про перекручивание гаек Михалычем…И вообще много интересного рассказал
Супер!