Сергей Игнашевич: «Как я перестал быть капитаном»
14.05.2009
(2 оценок, в среднем: 5,00 из 5)
Загрузка...Едва Игнашевич заговорил, каждый из нас почувствовал себя Кислярским из «Двенадцати стульев». Вы ведь помните — тот, впервые услышав голос гиганта мысли, обомлел.
Вот и мы обомлели. Столько лет в футболе, в тех же Ватутинках бывали не раз, а голоса бывшего капитана ЦСКА не знали.
Годами он не давал интервью, превратившись в «великого немого» нашего футбола. А тут неожиданно согласился на встречу. Общались легко и долго, — напрочь опровергнув миф о том, что Игнашевич человек угрюмый и неразговорчивый.
РАСПЛАТА ЗА ГОДЫ МОЛЧАНИЯ
— Откуда такая открытость, Сергей?
— Я женился на журналистке, и этим все сказано, — улыбнулся Игнашевич. — Да и вообще, после ухода Газзаева многие футболисты ЦСКА стали чаще общаться с прессой. Валерий Георгиевич слишком трепетно относился к высказываниям своих игроков. Скажет кто-нибудь перед матчем, что нас ждет встреча с сильным соперником, так Газзаев пихает: «Как можно заявлять такое?! Они должны трястись, а не мы!» Это одна из причин, почему ребята редко давали интервью и почти не останавливались в смешанной зоне.
— Многие по сей день так поступают.
— Наверное, уже привычка. Я же отказываюсь от послематчевых интервью по другой причине — долго прихожу в себя. Не хочется на эмоциях ляпнуть что-то в камеры и потом жалеть. Хотя месяц назад, когда победили «Локомотив» на Кубок, я был совсем не против дать интервью после матча.
— С чего бы это?
— Играли 22 апреля — в день рождения жены Наташи. Хотел поздравить ее через газеты. Но меня никто не остановил. Такая вот расплата за годы молчания (смеется).
— 14 июля вам стукнет тридцать. О чем мечтает футболист в таком возрасте?
— Подольше играть. Спрашиваю у ребят постарше: что это такое — тридцать лет? Говорят, ничего трагичного. Может, лукавят?
— В какие моменты замечаете свой возраст?
— Когда после сборов тяжело входишь в сезон, думаешь: неужели вот он, тот рубеж? Но постепенно набираешь форму и понимаешь — ерунда, все путем.
— Самый памятный ваш день рождения?
— Помню, как я пять лет отметил. С приятелем сидели на крыше сарая и трескали горох, который нарвали в поле. Я был в деревне у бабушки — так она оставила меня в доме одного и укатила на две недели на картошку. Ей казалось, что это в порядке вещей — жизнь в деревне сложная, нужно запасы на зиму делать, а дети уж как-нибудь сами.
— Чем же вы питались?
— Рвал яблоки с деревьев, груши. Соседи чем-то подкармливали. Мама, как узнала, здорово бабушке всыпала — а та даже не поняла, за что.
— Какие ошибки юности сейчас не повторили бы?
— Наверное, стоило гораздо раньше найти толкового агента. Как может работать агент, показывает история Видича, который в 24 года уехал из «Спартака» в «Манчестер Юнайтед».
— А противоположный пример?
— Титов. Егор легко мог бы сделать за границей карьеру.
— Контракт с ЦСКА у вас до 2010 года?
— В прошлом сезоне продлил до 2013-го.
— Еще четыре года будете играть в России?
— Появится интересное предложение из-за границы — Гинер отпустит, об этом мы договорились. Но мне вот-вот тридцать. Я наблюдаю за рынком, вижу, что покупают исключительно молодых. Все мои варианты в последнее время срывались именно поэтому.
— Давным-давно, еще в «Локомотиве», вам отыскали клуб — «Эвертон». Чем не устроил?
— «Эвертон» шел в лиге четвертым снизу. Вполне мог вылететь. А во втором дивизионе я играть не хотел.
— Удивились, насколько непринужденно в Англии стал своим Аршавин?
— Был уверен, что он раскроется в Европе. Я знаю его характер.
— Что ж за характер такой?
— Очень упертый на поле. В трудные минуты не боится брать игру на себя, даже не обращая внимания на партнеров. Гнет свою линию, и все. За это Аршавина нельзя не уважать.
— Есть в нашей сборной еще футболисты, в которых не сомневаетесь — на Западе проявят себя во всей красе?
— Точно заиграют там Акинфеев, Жирков и Зырянов.
— Футболист способен прибавлять в любом возрасте?
— Футболист здорово играет пять-шесть лет. Но пик может быть когда угодно: у Роналдо лучшее время было с 20 до 26-ти. А у Зидана — с 28 до 32-х.
— Невероятно, но в юношах на вас никто внимания не обращал, в сборные не вызывали. Как думаете, почему?
— Я тогда был центральным полузащитником. Ничем не выделялся, у Виктора Шустикова в торпедовской школе играл за второй состав. Пока не пришел Николай Савичев, который подтянул до первого.
— Хоть кого-то из ваших сверстников считали гением?
— Мичкова, который сегодня в «Томи». Парень играл, как Зидан, везде успевал — защищаться, пасы раздавать, забивать… Каждый день мотался на электричках из своего Подольска на Автозаводскую, характер закалял с детства.
— Но не шибко-то у него сложилось.
— Дима слишком большое значение придавал всему, что связано с футболом. Ужасно переживал, когда проигрывали. И голы свои почему-то не праздновал. На днях смотрю — отдал голевую передачу в матче с «Тереком». Все радуются, а Мичков сразу мчится на свою половину поля.
Помню еще одного мальчишку, — играл против нас за «Тимирязевец» в чемпионате Москвы. Вот ему все поражались — как ни держали парня, забивал по пять матчей чуть ли не в каждом матче. Изумительный игрок. А потом пропал.
— В «Локомотиве» гением называли начинающего Измайлова.
— Да, Марат — это что-то. Больше таких одержимых не встречал. На базе даже в номере тренировался, обводил тапочки и стулья.
— Нынче все восхищаются талантом Дзагоева. Популярность его не изменила?
— У Алана очень хорошее воспитание. Но мне кажется неправильным его отношение к прессе. Готов на любое интервью, никому не отказывает. Наверное, ему кто-то сказал: «Надо общаться, это поможет в карьере» — и он понял буквально. У него почти каждый день расписан.
— Вас это раздражает?
— Раздражало бы, если б он перестал думать о команде. Пришлось бы одернуть. Но пока у Дзагоева все нормально.
— Погребняк нам рассказывал о самом сильном унижении в карьере — тренер Старков отправил его работать в группу с вратарями. А вас унижали?
— Меня забраковали на просмотре в «Ростсельмаше».
— Почему?
— Отправляли туда как хавбека, рассматривали в качестве замены Лоськову. Естественно, я, 18-летний, не подошел. На тренировках ставили за второй состав то крайним защитником, то нападающим. Чувствовал себя, как Погребняк.
— Что помогло не раскиснуть?
— Я упрямый, да и без футбола себя не представлял. Были еще в карьере сложные моменты. Например, сыграли молодежной сборной 3:3 со Швейцарией и не попали на чемпионат Европы. Вели 3:1, я неудачно пошел на перехват, срезал мяч — получили третий гол. Газзаев, тренировавший молодежку, был убит.
— Кричал?
— Нет. Отыскал слова: «Ошибся, но это бывает. У тебя все впереди». А через пару дней «Локомотив» играл в Новороссийске. При счете 1:0 я вдруг принялся на своей половине кого-то обыгрывать — и нам забили гол. Потом второй. Семин на бровке бушевал: «Игнашевич, ты должен бегать от штрафной до штрафной: туда — сюда, туда — сюда!» Но все равно проиграли — 1:2. Слава богу, не было паузы в чемпионате. А то бы извел себя переживаниями.
— Какие фразы Семина сохранились в памяти?
— В 2002 году, когда боролись за чемпионство, неожиданно уступили «Сатурну». ЦСКА начал нагонять. Юрий Палыч устроил собрание. Каждого поднимал: «Хотите золотые медали им отдать? Так отдайте! Ты, Маминов, отдашь свою медаль?» — «Нет» — «А ты, Лоськов, отдашь?» — «Нет». Я сидел в последнем ряду. Дошел до меня: «Отдашь?» Я уже не выдержал: «Да!» Семин осекся — и махнул рукой.
С Юрием Палычем много хорошего связано, однако чаще вспоминаешь то, что задело. Год спустя я решил перейти в ЦСКА. Филатов предложил продлить контракт на прежних условиях, но это были смешные деньги. В семь раз меньше, чем в ЦСКА! Перед последней игрой сезона с «Арсеналом» в Лиге чемпионов Семин попробовал переубедить. Я сказал, что пути назад нет — уже дал слово Гинеру. Юрий Палыч был очень раздосадован: «Да пошел ты … со своим Гинером!» Самое удивительное, что на «Арсенал» меня поставил. Семин вспыльчивый, но справедливый.
— Артист Лев Дуров рассказывал, что лишь раз на съемочной площадке нахамил режиссеру. Вы на тренера огрызались?
— Дважды такое было. Потом жалел, что сорвался. В 2002-м играли с «Динамо». Я подключился вперед, упал, а мне на колено рухнул Виталий Гришин. Была дикая боль — я даже не видел, что пошла атака на наши ворота. А Семин выскочил на бровку и начал меня поливать: «Игнашевич, встал и побежал назад!» Я не выдержал — вскочил и стал орать на него.
— А второй случай?
— Это уже с Газзаевым — в 2007-м. Вагнер и Жо уехали в сборную, забивать было некому. Пять матчей не могли ничего сделать. Газзаев потихонечку покрикивал уже на нас, игроков обороны. И вот проигрываем в Самаре 0:1, последний в матче штрафной — я бить не решился. Сделал навес. «Крылья» выбили мяч, и больше у нас шансов забить не было. В раздевалке Газзаев рассказал, какой я футболист.
— Вы ответили?
— Взорвался: «Что вы на меня кричите, как собака?» Газзаев опешил: «Я смотрю, вы повзрослели…» Моментально сник, молча отправился в автобус.
— Оштрафовал?
— Нет. Но я заметил, что отношение тренера изменилось.
— Когда вы в Газзаеве разочаровались?
— Я в нем разочаровался как в человеке — но не как в тренере. Газзаеву многим обязан. С ним выиграл Кубок УЕФА, был капитаном потрясающей команды. У нас были отношения, о которых могут только мечтать тренер и футболист. Понимали друг друга с полуслова. А потом все исчезло. И работа с Газаевым превратилась в мучение.
— То есть?
— Знаете, с чего начались наши сборы в 2008-м? Газзаев изрек с порога: «Здравствуйте. Хотел бы поздравить всех с Новым годом. В прошлом сезоне мы нашутились — в этом будем работать…»
Не знаю, с чем сравнить те тренировки. Помимо нагрузок оказался колоссальный психологический пресс — мы просто не понимали, за что с нами так? На тренировках нельзя было шутить, разговаривать. Газзаев достал свои конспекты середины 90-х, когда выигрывал с «Аланией»: «Эта работа приносила результат. Мы снизили требования, за что и поплатились. Но теперь все будет по-старому…» Большинство игроков ЦСКА стали искать себе агентов, чтобы при первой возможности сменить команду.
— Ваши отношения с Газзаевым уже были испорчены?
— Да, еще раньше. В 2007-м, потеряв все шансы в Лиге, мы играли с «Фенербахче» в Турции. Перед этим на греческом сборе приключилась история с бразильцами. Рамон застрял дома. Жо, всех обманув, назначил свадьбу на день игры. А Вагнер заявил: «В следующем году все увидят нового Вагнера. Но сейчас я сердцем не с командой, не вижу смысла играть».
— Лихо.
— После матча я сказал Газзаеву: «Бразильцам все сходит с рук…» — «Почему считаешь, что я в этом виноват?» — «Так вы же главный тренер!» Пообщались по-мужски, но корректно. Со временем понял, что этот разговор мне не простили. Вскоре позвонил Гинер: «Есть предложение из Питера. Если хочешь — можем отпустить».
— Почему не согласились?
— Не видел смысла переходить в российскую команду. Сказал Гинеру, что после чемпионата Европы постараюсь уехать за границу. Не сложилось. Хотя в последние два дня дозаявок готов был подписаться на самые безумные варианты — лишь бы не оставаться в ЦСКА на вторую половину сезона.
УКРАДЕННЫЕ ВЕСЫ
— Когда произошла знаменитая история с украденными весами?
— Там же на сборах. Когда взвешивание устраивали перед каждой тренировкой, мы воспринимали нормально. Но нас будили в 9 утра в выходной только ради этого! Тормошили наутро после игр, хотя ребята не могли заснуть до двух часов ночи.
— Зачем?
— Вопрос не ко мне. Все понимали, что взвешивание устраивали специально для Карвалью. И мы просили тренера об одном — чтобы дал выспаться в выходные, перенес взвешивание на пару часов, ближе к обеду. Никакой реакции. Команда выла. Как капитан я должен был что-то предпринимать. Однажды после игры накануне выходного мы сидели с ребятами — и я сказал: «Если завтра опять разбудят рано, весов не будет. И закрываем тему».
— Ваша была идея? Или главного армейского затейника Василия Березуцкого?
— Моя. Василий молча пожал руку, когда я объявил. Наутро, как и обещал, взял напольные весы и заперся в своем номере.
— К вам ломились?
— Да, второй тренер Латыш. Он долго колотил в дверь. Я ответил: «Иваныч, не тратьте силы. Буду разговаривать только с Газзаевым».
— Объяснились?
— Да, все рассказал. Что, зачем и почему. Газзаев насупился: «А если футболисты не захотят выйти на тренировку — что, не выйдут?» Наверное, говорю, не выйдут. Если не захотят. Газзаев отвечает: «Я тебя понял. Иди». Смотрю на него — какая-то детская обида. «А что вы поняли, Валерий Георгиевич?» — «Все понял. Ступай». Через десять минут собрание, Газзаев заявляет — Игнашевич лишен капитанской повязки, оштрафован. Помолчал и добавил: «Можешь уезжать из команды, не хочу тебя видеть».
— За вас вступилась команда?
— Все собрались у меня в номере. Дуду сказал: «Если уедешь, тоже соберем вещи». Потом говорят: мы пойдем и обо всем с Газзаевым договоримся. И действительно, пошли. Меня оставили в ЦСКА, но ситуация коренным образом изменилась. Отныне во всем был виноват один Игнашевич.
— Штраф вам отменили?
— Вернулись со сборов в Прощеное Воскресенье. Газзаев обронил: «Всех прощаю, штрафы отменяю».
— Переживали, что лишились капитанской повязки?
— На том же сборе были матчи, когда основа выходила во втором тайме. Кто надевал повязку сразу, тот и оставался капитаном до конца матча. Это обычная практика. Как правило, повязка была у Акинфеева, который играл оба тайма. Затем прозвучали слова Газзаева о Прощеном Воскресенье — подумал, что сезон начну капитаном. Пока в первом туре не увидел, что команду выводит Акинфеев. Я был в шоке.
— С Гинером беседовали?
— Позже, в мае. Гинер сказал: «Я считаю, Газзаев в той ситуации не прав». Разговор состоялся после эпизода в Грозном, когда меня не поставили на игру. Опять из-за весов. Хотя у меня никогда не было проблем с лишними килограммами.
— Что стряслось?
— Обычно на выезде селимся поодиночке, а здесь жили по два человека. Матч рано, в 14:00, нас разбудили за четверть часа до выезда на обед. Мы с Алдошей еле успели собраться, на взвешивание времени уже не было. Помчались в автобус, зная педантичность тренера. Да и взвешивание в день игры — чисто символическое. Сидим, ждем — вдруг влетает Газзаев: «Что вы из меня идиота делаете?!» Ему показалось, что мы это специально. И снял с игры обоих.
— Почему Газзаев надолго не усадил вас на лавку?
— Потому что я приносил пользу. Тренер он все-таки сильный. Хватило хладнокровия не пускаться в открытую войну, где надо доставать ножи.
— Как же ЦСКА при таких отношениях с тренером бесподобно играл во второй половине сезона?
— В июле Гинер приехал в Ватутинки и сообщил, что Газзаев в конце года уйдет. После этого тренировки стали проходить намного спокойнее. И тренер стал проще ко всему относиться, и мы. Появились раскованность, смех. Посмотрев Euro, Газзаев перешел на схему с четырьмя защитниками — это тоже повлияло.
— Бывало, что Газзаев вас смешил?
— Помните анекдот, который он рассказал на пресс-конференции перед матчем с «Арсеналом»? Это вполне в стиле Валерия Георгиевича. Я над ним тоже однажды пошутил. В 2005-м он пообещал сбрить усы, если ЦСКА завоюет Кубок УЕФА. Время от времени напоминали об этом. Тренер продолжал отнекиваться. После того, как выиграли чемпионат России, подбежали к нему с Роланом Гусевым. Я приобнял Газзаева одной рукой, схватил за усы и говорю: «Георгич, обещали сбрить! Чего тянуть-то?» Он, конечно, вырвался. Но фотограф успел сделать снимок. Потом прислал мне по электронной почте. Забавный кадр.
— Как Газзаев попрощался с командой?
— Сыграли с «Нанси», он зашел в раздевалку, пожал руку одному Вагнеру и сказал, что тот — «настоящий мужчина». Обвел глазами нас: «Спасибо за годы, которые я провел в команде. До свидания».
ПЯТЬСОТ РУБЛЕЙ ОТ ГУСА
— Гинера вы когда-нибудь боялись?
— Никогда. Очень его уважаю. Один разговор не забуду. Едва я перешел в ЦСКА, попытался с другом организовать бизнес. Хотели выкупить помещение в центре Москвы, отремонтировать и сдавать в аренду. Я отправился к Гинеру, чтоб договориться о кредите в его банке под небольшой процент. Часа три просидели. Он не только дал понять, что думает о моем проекте, но много рассказывал о своих делах. От идеи с помещением отговорил. Разъяснял, как футболисту лучше тратить деньги.
— Что советовал?
— Во-первых, аккуратнее подходить к людям, которые окружают. Во-вторых, не затевать бизнес, если его нужно тщательно контролировать. Хотя сейчас хочу попробовать себя именно в таком деле. Открыть пекарню. Недавно был близок к этому, — к сожалению, все сорвалось.
— Опять Гинер отсоветовал?
— На этот раз юрист. Планировал купить землю под постройку, но документы оказались неправильно оформлены.
— А вы уверены, что пекарня — это выгодно?
— Место выбрано неспроста. Это в Новоглаголеве, где мы строим дом. Огромный поселок — около пяти тысяч домов, но инфраструктуры пока никакой. Всего один супермаркет. Мы посоветовались с жителями — пекарня прошла на ура. Потом можно было бы открыть магазинчики в других районах Подмосковья. Надеюсь, еще вернусь к этой идее.
— Президент «Зенита» Виталий Мутко после поражения от московского «Динамо» 1:7 отобрал у оператора кассету и сказал, что никто эту запись не увидит. Вас президент ЦСКА озадачивал?
— Гинер кассеты не уничтожал. И в раздевалку-то с жестким разговором пришел лишь раз, при Жорже. Мы тогда кошмарно смотрелись против «Алании». Спросил: «С вами играет «Милан»? Или вам Газзаева не хватает?» Гинеру показалось, что Артур — очень мягкий тренер. Решил проявить инициативу.
— Это байка, что Жорже мог назвать на установке десять фамилий?
— Было такое на сборах — про Кириченко забыл. Дима спрашивает: «Кто же в нападении будет?» — «Ты…» А Зико вообще перед игрой не говорит, кто выйдет в основном составе. Все и так знают — по тренировкам.
— Ни разу не ошиблись?
— 12 человек на поле еще не выбегало.
— Жорже ваш президент считал излишне деликатным. А Зико?
— Порой у Гинера такое проскальзывает. И генеральный директор Бабаев справляется у игроков: не слишком ли все мягко? Даже к самому Зико подходят: надо бы, мол, пожестче. Но Зико достойно себя повел — сказал, что своей манере работать не изменит. Знает, что делает.
— О действующем тренере — как о покойнике: либо хорошо, либо никак. И все же — Зико тот человек, который нужен ЦСКА?
— Вначале я не обрадовался, что ЦСКА возглавил Зико. Хотелось европейского тренера, а не бразильца. Но посмотрел, как он работает, и понял: специалист классный. Талант. Тренировки очень точные, грамотные, игрокам нравятся. Чем-то напоминает Хиддинка.
— Кто из ваших тренеров мог так настроить, что хотелось горы свернуть?
— В молодежной команде «Спартака» перед матчами на искусственном газоне тренер напутствовал: «Выходите и жрите эту синтетику». Кстати, ребята из «Амкара» рассказали, как давал установку Божович на финал Кубка с ЦСКА. Собрал ребят и выдал: «Состав известен, как ЦСКА играет, без меня прекрасно знаете. Вперед!» Футболисты, явно ждавшие большего, не верили ушам.
— Божович прав?
— Конечно. Зачем накачивать игроков перед таким матчем?
— А чем Хиддинк от наших тренеров отличается?
— Многие из них — заложники жизни, к которой привыкли в Советском Союзе. Отсюда подозрительность, накачки, собрания. У Гуса проще. Его политика такова: «Я вам даю тренировочную программу, кто сильнее, тот и будет в составе». Но дисциплина для Хиддинка — святое. Гус даже тайком просит Бородюка позвонить ему на мобильный во время обеда — потом достает 500 рублей и торжественно платит штраф. Чтоб все понимали: исключений из правил быть не должно. Или мое опоздание на сбор перед товарищеским матчем с Польшей — можно ведь было закрыть на него глаза. А Хиддинк устроил показательный урок. Я боялся, что зайдет далеко — и на мне навсегда поставят крест.
— Суровый был разговор?
— С моей стороны, наверное, да. Не мог взять в толк — я же за несколько дней предупредил помощников, что опоздаю на час. Но Хиддинк ничего объяснять не стал: «Все, я принял решение. Давай прессе скажем, что уезжаешь из сборной по семейным обстоятельствам». Я ответил: не надо ни кого обманывать. Объявляйте как есть.
— Вы как-то обмолвились, что перед полуфиналом Euro у вас были недобрые предчувствия. Почему?
— После победы над Голландией эйфория захлестнула не только болельщиков, но и футболистов. До этого весь турнир мы были единым кулаком. Даже в первой игре с Испанией это ощущалось, хотя уступили 1:4. Остальные матчи вырвали на характере. Но прошли голландцев, — и началось безумие. Когда кругом твердят, что у нас выдающиеся игроки, велик соблазн поверить. В итоге от кулака, который прежде был на Euro, к полуфиналу мало что осталось. Кто-то готов был землю грызть, а некоторые играли сами по себе. Потому что на поле вышли с единственной мыслью: показать миру, какие мы замечательные футболисты.
— Часто разглядываете бронзовую медаль?
— Нет. Своего жилья пока нет, мы арендуем коттедж рядом с базой в Ватутинках, поэтому все медали пылятся в коробках. Достану, когда перееду в собственный дом. Строительство в разгаре.
— Кто в вашей семье лучше разговаривает с прорабами — вы или жена?
— Я. Наташа считает, что я умею говорить «нет» и сбивать цену. Недавно в журнале увидели работы литовского дизайнера. Отыскали его через Шембераса. Безумно талантливый парень, просто современный Гауди. То, что делает, и впрямь очень похоже на творения великого испанца.
— Дорого берет?
— Баснословно дорого. Просил с нас 70 тысяч евро. Нормальная цена в Москве за такую работу — 30 тысяч долларов.
— Чем закончились переговоры?
— Я скинул цену. Все равно получилось дороговато, но за такую красоту денег не жалко!
— Когда последний раз самому себе сказали: «Мне это не по карману»?
— Отпуск я проводил в Америке и там приглядел годовалый «Бентли» за 150 тысяч долларов. Но в Россию везти его накладно. Растаможка — 117 тысяч долларов, представляете? У нас же такая машина стоит больше 200 тысяч евро. Тоже не подарок.
— Зачем вам «Бентли»?
— Мне всегда нравилась эта машина. И снаружи, и внутри, и звук мотора, который ни с каким другим не спутаешь. У моего знакомого «Бентли». Я ездил с ним и получал удовольствие уже от того, что сижу в этой машине.
— Мечта умерла?
— Да не мечта это была — так, блажь. Перегорел. Написал на листочке все плюсы и минусы, — минусов оказалось больше.
— Любопытный у вас метод.
— Если надо принять важное решение, кладу перед собой листочек. У Наташи научился, теперь вошло в привычку. Например, выбирая место, где строить дом, тоже выписывали плюсы и минусы на бумажке. И прошлым летом, когда мог уйти в европейские клубы средней руки. Минусы победили, — и я остался в ЦСКА.
— Однажды актер Олег Тактаров поужинал в ресторане на 40 тысяч долларов. Самый дорогой ужин в вашей жизни?
— В Америке с друзьями были в Nobu. Это сеть ресторанов авторской кухни. Готовят потрясающе. Никогда не видел, чтоб с такой скоростью со стола сметалось все, что приносил нам официант. Узнав, что месяц назад в Москве открылся этот ресторан, решили сходить. Я был неприятно удивлен — цены в пять раз выше, чем в Майами. Набрали на восьмерых легких закусок, никакого алкоголя, — а счет принесли на 60 тысяч рублей. В Америке, к слову, вообще все намного дешевле.
ЯЙЦА ДЛЯ КАРВАЛЬЮ
— У вас шрам на локте — будто шипом наступили. Кто удружил?
— Собака. Это в детстве случилось. Вцепилась клыками, когда я во дворе гонял в футбол.
— А на футбольном поле когда вам было очень больно?
— Как-то еще в «Локомотиве» мне сломали нос. Выносил мяч головой, а Зубко из «Ротора» попытался пробить через себя, — и засадил бутсой в переносицу. От удара я потерял сознание. Вскоре оклемался, но глаза смог открыть лишь по дороге в больницу. Диагноз — сотрясение мозга и перелом носа. Четыре дня был в реанимации. Чувствовал себя уже неплохо, но врачи решили перестраховаться. Не забыть и удар по ногам от Аршавина в конце 2006-го. Полгода потом играл на уколах.
— С Аршавиным обсуждали эту тему?
— Нет. Мне казалось, человек в такой ситуации должен извиниться. ЦСКА победил в Питере 1:0, я в том матче хорошо играл против Аршавина, вот у него и не выдержали нервы. Ударил-то специально.
— Уверены?
— Абсолютно. Он бежал у меня за спиной, мяч никак не доставал. И сзади врезал по ногам. Пришлось просить замену. Когда проковылял мимо Аршавина, он незаметно выставил ладошку — мол, дай пять.
— Воздержались?
— Если уж поступил некрасиво, веди себя по-мужски. Ладно бы, нормально протянул руку, а то… Позже в интервью Аршавин сказал: «Извиняться не за что, меня в каждом матче бьют».
— Мстить не собирались?
— Чего скрывать, думал: вот встретимся в следующий раз на поле — Аршавин получит свое. Но в отпуске обида прошла самой собой. Вообще-то с Аршавиным у нас с давних пор непростые отношения. Когда он с Кержаковым только начал играть за «Зенит», оба любили «нырять», выпрашивая штрафные и пенальти. Чтобы отбить у ребят охоту к этим трюкам, в «Локомотиве» против них защитники играли предельно жестко. Аршавин после этого старался устоять на ногах, но давал достойный отпор. Мог и локтем садануть, если арбитр не видит.
— Фамилию хоть одного судьи ваша память сохранила как большого негодяя?
— Ответный матч с «Шахтером» в Кубке УЕФА судил какой-то голландец (Каспер Бьорн. — Прим. «СЭ»). Все свистки были в пользу хозяев — с трибуны это не заметно, но футболист чувствует тонко. Нас просто не подпускали к штрафной! Особенно взбесила концовка. «Шахтер» ведет 2:0, Срна, как водится, начинает тянуть время. Падает при малейшем контакте, корчится от боли. То же самое он творил и в полуфинале Кубка УЕФА с киевским «Динамо». Судья — ноль эмоций. Тогда, в Донецке, после финального свистка я подошел к арбитру. Говорю по-английски: «Вы же видите, что Срна симулирует! Борьба плечо в плечо, а он падает и держится за ногу».
— Что голландец?
— Между нами тут же встал боковой арбитр. Глядя мне в глаза, как робот повторял одно и то же словечко: «Fuck off, fuck off…» Самое обидное, сделать ничего нельзя. Ответишь так же — дисквалификация. А судье — как с гуся вода.
— Арбитром не будете никогда?
— Сто процентов. Я знаю единственного футболиста, который мечтает стать судьей, — Юра Жевнов.
— Хотя во время учебы в малаховском институте физкультуры вы отсудили несколько матчей.
— Да, отработал по разу главным и боковым. Когда проводили товарищеские матчи между курсами, наш куратор Сергей Логинов позволял студентам попробовать себя в роли тренера или арбитра. В поле я судил игру первокурсников, среди которых выделялись борцы с Кавказа. Стоило принять спорное решение, ко мне тут же подлетали крепкие ребята со сломанными ушами: «Эй, чего свистишь?!» Не самые приятные ощущения. Больше судить я не рвался.
— Среди известных футболистов — кто для вас образец по человеческим качествам?
— Семак. Порядочный, незлопамятный, умный — в футболе такое сочетание редкость.
— А за что вас можно не любить?
— Мне сложно контролировать эмоции по ходу матча. Молчать не в силах. В запале для меня нет разницы, кому пихать — молодому или ветерану. Помню, «Локомотив» выигрывал 5:1 у «Спартака». И вдруг два раза подряд после угловых мяч пролетел по нашей вратарской. Овчинников не шелохнулся. Я громко высказал все, что думаю по этому поводу. Серега обалдел — и грудью попер на меня. Потолкались чуть-чуть. Наверное, на поле я многих раздражаю (смеется).
— На Euro вы даже с Акинфеевым кричали друг на друга в разгар четвертьфинала с Голландией.
— Там немножко другое. Эпизод на Euro и история в ЦСКА с капитанской повязкой — звенья одной цепи.
— С Акинфеевым прохладные отношения?
— Теперь, да. Впрочем, игре это не мешает.
— Кто ваш лучший друг в футболе?
— Бородюк мне как-то сказал: «Друзей в футболе не бывает». Раньше казалось, что он ошибается. Сегодня понимаю, что правда в этом есть. Вот подружился я в «Локомотиве» с Сенниковым и Пименовым. Но в игре мы давно по разные стороны. И не жалеем друг друга, сталкиваясь на поле. Все это откладывается в подсознании и сказывается на дружбе. Тебе всегда ближе человек, с которым сидишь рядом в раздевалке. Так что сейчас Шемберас и Алдонин мне ближе, чем Сенников и Пименов.
— С кем из игроков вам интереснее всего говорить не о футболе?
— Пожалуй, с Зыряновым. Мы очень сдружились на Euro. А в ЦСКА с Шембой и Алдошей часто перебрасываемся в покер.
— Любите карты?
— Да. Еще мне нравится играть в хорошей компании в «мафию» или скрэббл.
— Что такое скрэббл?
— Игра в слова. В России известна под названием «эрудит».
— Вы всяких легионеров повидали. Кто удивлял?
— В «Локомотиве» — Лекхето и Обиора. Вечно опаздывали на тренировки. Когда их пытались оштрафовать, делали вид, что ничего не понимают. Обижались страшно. Ни в какую не хотели расставаться с деньгами. А у бразильцев странная традиция, — разбивать в день рождения о голову именинника сырые яйца и посыпать ее мукой. Вагнер, Дуду и Рамон поймали так Карвалью. Тренировка уже закончилась, команда делала растяжку. Карвалью лег на живот, уткнулся в траву. Внезапно эти трое несутся к Даниэлю. Со всей силы лупят по макушке яйцами, высыпают муку и хохочут.
— А Карвалью?
— Вот ему-то было не до смеха. Яйцом по голове — это больно.
— Бразильцы действительно лентяи?
— В мелочах мастера схитрить. Допустим, после матча у нас восстановительное занятие — пробежка и тренажерный зал. Вагнер запросто может откосить — болит, дескать, бедро. Жо с Рамоном, насмотревшись на него, фокус повторяли. Зато на следующий день, когда начинается настоящая работа, пашут, как все.
«ОДНОЭТАЖНАЯ АМЕРИКА»
— Если спросим про самый тяжелый день в вашей жизни — вспомните сразу?
— Разговор с бывшей женой.
— Прощальный?
— Нет. К тому времени я уже ушел из семьи. Я был за границей, мы говорили по телефону. И все хорошее, что было за годы совместной жизни, рассыпалось в одночасье — после той беседы. У меня и слезы были, и сердце прихватило. На несколько часов оказался в прострации. Она давила на самые болевые точки.
— Какая для вас болевая?
— Дети. От первого брака у меня два сына. Чувствую, что их настраивают против меня. Оттого и больно.
— Труднее всего жить на два дома и не решаться сказать правду?
— Такого, слава богу, не было. Мы прожили семь лет, но в какой-то момент я понял: это — не мой человек. Ранние браки редко бывают удачными. Некоторое время пытался сохранить семью ради детей. Но убедился, что это неправильно. Когда не можешь жить с человеком, надо расставаться. Я собрал вещи и стал жить в съемной квартире. Только после этого в моей жизни появилась Наташа.
— Последний каприз жены, который выполнили?
— Отключил «НТВ плюс». У нас маленький ребенок, он требует много внимания, а я раньше дома часами мог сидеть перед телевизором. Смотрел все, вплоть до женского гандбола. Наташа попросила отказаться от всего этого. Пошел ей навстречу. Когда друзья узнают — не верят.
— Говорят, вас можно постоянно встретить на Московском кинофестивале?
— Это вы хватили! Я бы с радостью смотрел там фильмы, но фестиваль проходит летом — у футболистов самая горячая пора. То матчи, то тренировки — совместить невозможно. Чаще всего фильмы, которые были в программе фестиваля, покупаю на DVD. Нам с Наташей нравится некоммерческое кино.
— Какая книга вам тяжело давалась — но прочитали до конца?
— «Три товарища». Поражался, сколько же у Ремарка пьют! На каждой странице герои прикладывались к рюмке. То вино, то ром, то коньяк — все по возрастающей! Но потом сюжет затянул, и я проникся Ремарком. Хотя обычно книги, которые трудно идут, бросаю. Вот пару лет назад взял «Преступление и наказание». Спокойно читал, пока не дошел до переживаний Раскольникова об убийстве старушки. Почти полсотни страниц мучений. Я был под таким впечатлением, что у меня самого началось нервное расстройство. Голова раскалывалась. Закрыл книжку и больше к ней не возвращался.
— Что сейчас читаете?
— «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова. А недавно мне подарили книгу с таким же названием, которую по мотивам путешествия в Штаты написали Познер и Ургант. Дочитаю — и сравню.
— Вам-то в Америке понравилось?
— Очень. Я ведь там впервые побывал. В этом году с Наташей снова туда собираемся. Только прочертим новый маршрут. Были в Майами и Нью-Йорке, а теперь хотим посмотреть Чикаго, другие города.
— Где вы прежде проводили отпуск?
— Обычно в Эмиратах. Для детей там условия идеальные. Теплое море, чистый песок, отличный сервис, безопасно. Лететь всего пять часов. Еще удобно, что за дополнительную плату тебя у трапа может встретить машина и сразу отвезти в отель. И так же подвозят к самолету, когда возвращаешься домой. Никаких очередей на таможне, волокиты с багажом — все оформляют за тебя. Стоит тысячу долларов. После одного случая обязательно в турагентстве заказываю такую услугу.
— Что за случай?
— Прилетел с детьми в Эмираты, а на паспортном контроле устроили жесточайший досмотр. Проверяли все, включая отпечатки пальцев и сетчатку глаза. Потеряли кучу времени, дети измучились, да и я уже был весь на нервах.
— Почему своему жеребцу вы дали кличку Вагнер?
— Конь в самом деле очень похож на нашего бразильца. Цвет кожи — один в один. Потом мне по сходной цене предложили второго коня, которого — вот совпадение! — тоже звали Вагнер. Его уже продали, а Вагнер-Первый так и живет в частной конюшне.
— Сами в седле сидели?
— Показывал сыновьям, как папа катается верхом. Чтоб не боялись лошадей. Навык у меня имеется — я в детстве каждое лето проводил в деревне. С друзьями и коров пасли, и на лошадях скакали, вместо седла подкладывая под зад телогрейку. Но езда на лошади — занятие опасное. А я, пока играю в футбол, стараюсь свести риск к минимуму.
sport-express.ru
Рубрики Пресса, статьи, интервью, Футболисты Теги Сергей Игнашевич
