Онопко: я не предавал «Спартак»
16.10.2010
(Пока оценок нет)
Загрузка...Во 2-й части интервью гость «Беседки» Виктор Онопко выразил сожаление по поводу печально известного «письма четырнадцати», вспомнил Луиса Арагонеса и объяснил, зачем он поцеловал шарф ЦСКА.
RUSO ДЛЯ АРАГОНЕСА
— Если я не ошибаюсь, у вас была возможность поиграть в Англии.
— И не одна! Мог в «Эвертон» перейти. В «Болтон». В Ливерпуль даже ездил на переговоры. Однако предложение заключить контракт до конца сезона, считай на пару месяцев, меня не устроило. Всё-таки не 20 лет – хотелось определённости, стабильности. Долгосрочное же соглашение «Эвертон» просто не мог предложить – они стояли на вылете из премьер-лиги. В общем, отказался я и уехал во Владикавказ, а потом ещё два года в «Сатурне» отбегал. А «Эвертон», кстати, так и не вылетел.
— А что насчёт «Челси»?
— Слухи. Ничего конкретного не было. Был ещё «Ньюкасл». Меня там старый знакомый Гуллит хотел видеть. Но и этот переход не выгорел.
— Испанцы обожают давать своим любимцам различные клички. Вас как в Овьедо звали-величали?
— Виктор. Луис Арагонес называл просто ruso – русский значит. Всё по-доброму. Мне было приятно с ним работать – молодец дедушка (улыбается). Я многому у него научился.
— В целом испанский этап карьеры позитивно оцениваете?
— Да я почти всю свою карьеру оцениваю позитивно. Как и всё то, что сейчас происходит в жизни. Что-то могло сложиться иначе в спортивном плане, но я живу интересами семьи. Она для меня важнее работы. Ей хорошо в Испании, значит, всё было правильно.
— А как вас занесло в неказистый «Райо Вальекано»?
— «Овьедо» к тому моменту был фактически неплатёжеспособен. Клуб задолжал всем подряд – футболистам, кредиторам, гостиницам, перевозчикам, садовникам. Там был президент Эухенио Прието – добрый такой толстяк, с бородой. Проблема в том, что он не являлся хозяином «Овьедо», а реальному владельцу клуба футбол был до лампочки. Его интересовали только деньги. А поскольку команда вылетела, поступлений в казну от продажи телевизионных прав, сезонных абонементов стало значительно меньше. Вдобавок наш шеф умудрился повздорить с мэром города, на политической почве, и городские банки перекрыли «Овьедо» кран, перестали давать кредиты. И команда полетела под откос. Сейчас она в третьей по счёту лиге кувыркается, не ровён час, среди коллективов физкультуры окажется.
Так вот, я тогда оказался в нелепой ситуации. С одной стороны, «Овьедо» больше не мог мне платить оговоренную зарплату и вместе с тем отказывался отпустить куда-либо без денежной компенсации. В обмен на «вольную» мне предлагали простить клубу все долги, накопившиеся за год. Естественно, я отказался. А буквально перед закрытием трансферного окна Фернандо Васкес позвал меня в «Райо», и я на год поехал в Мадрид. Как бы в аренду от «Овьедо». Пока играл в столице, «Овьедо» докатился до третьего дивизиона и лишился профессионального статуса. Теперь я мог уходить куда угодно и уехал во Владикавказ. Испанцы подали в суд и выставили «Алании» несуразный счёт. На 18 миллионов евро! Руководство «Алании» ко мне: как это понимать? «Забудьте», – говорю. Несмотря на то что фактически я мог подписывать любые контракты, формально ещё принадлежал «Овьедо». Из-за этого пункта контракта я с ними судился, извёл на адвоката 60 тысяч евро. Но дело всё-таки выиграл.
— А долг истребовали с «Овьедо»?
— Что вы? Они до сих пор в долгах как в шелках. «Овьедо» не одному мне задолжал – массе людей.
КРЕЩЕНИЕ АНГЛИЧАНАМИ
— Свой первый матч за сборную, тогда ещё Содружества Независимых Государств, помните в деталях?
— Да, встречались в «Лужниках» со сборной Англии. 2:2 сыграли. Я вышел на замену во втором тайме.
— Вам тогда противостояли большие мастера – Линекер, Ширер. Пиетета перед грозными британцами не испытывали?
— Волнение было. Я до сих пор, выходя на поле, каждый раз волнуюсь – перед матчами ветеранов. А тогда, конечно, мандраж был гораздо сильнее. Но ничего, справился. Бышовец меня и раньше вызывал в команду – на товарищеский матч с датчанами. Но ту игру я просидел в запасе. Мы тогда и представить себе не могли, что имеем дело с будущим чемпионом Европы. Датчане ведь не должны были ехать в Швецию и буквально в последний момент заменили дисквалифицированную Югославию.
— В определённой смысле судьбоносной для вас стала игра на Евро-1992 против Руда Гуллита. Вы действительно проснулись после неё знаменитым?
— Да, мы сыграли с голландцами 0:0, но чувства, что совершили что-то выдающееся, у меня, к примеру, не было. Что пишут об этом дома, не знал – Интернета же ещё не было. Это потом уже, по возвращении из Швеции, мне стали задавать вопросы о Гуллите. В целом же воспоминания о том чемпионате остались наилучшие – может быть, потому что это был первый крупный турнир в моей жизни. Может, из-за присутствия рядом любимой жены. Тогда это было в порядке вещей – что в сборной, что в «Спартаке». Супруги нас часто сопровождали, своя кухня… Тёплая была атмосфера, семейная.
ПЕШКИ В ЧУЖОЙ ИГРЕ
— В начале нашей беседы вы упомянули о единственной серьёзной ошибке в карьере. Письмо четырнадцати…
— Да, больная тема… Сейчас все прекрасно понимают, что игроки тогда оказались пешками в чужой игре. Нас просто использовали, настроив команду против невинного человека. Не буду называть фамилий, но кое-кто рассчитывал таким образом стать у руля сборной, а кто-то и во главе федерации футбола. Я до сих пор сожалею, что оказался втянутым в эту аферу. Теперь-то осознаю, насколько большую ошибку мы тогда совершили. К сожалению, 17 лет назад мы многих вещей не понимали. Не нашлось рядом мудрых товарищей, которые подсказали бы, как быть.
Лично против Садырина я никогда ничего не имел. И на чемпионат мира летом 1994-го поехал – как и все остальные спартаковцы. Но всё равно неприятный осадок остался. Из-за всей этой истории меня поначалу враждебно приняли некоторые болельщики ЦСКА – ведь Павел Фёдорович много для этого клуба значит. Наломали мы тогда дров, что тут говорить. Хоть и не по злому умыслу…
— Кто и как проводил «разъяснительную работу» с отказниками?
— Борис Петрович (Игнатьев. – Прим. «Чемпионат.ру») позвонил моей жене. Мы с Наташей посовещались и решили: надо ехать. Многие ещё тогда осознали, что были не правы, что второго такого шанса выступить на чемпионате мира в жизни может не быть. А ребята, которые не поехали в Штаты, знаю, об этом до сих пор сожалеют. Может быть, не все, но многие.
— С этими людьми отношения не испортились?
— Ни в коем случае. Если вначале и возникало какое-то недопонимание, то потом мы неоднократно встречались, играли вместе, и я не ощущал с их стороны неприязни или чего-то в этом роде. Сейчас нормально общаюсь со всеми – и с теми, кто поехал в США, и с теми, кто не поехал. Без обид. Если я тогда и совершил ошибку, то она заключалась в подписи под этим злополучным письмом, а не в последующем отказе от неё.
В 1994-м пострадали все – и тренер, и команда. Все эти передряги не могли не сказаться на нашем выступлении в Америке. Получилось оно, скажем прямо, бесславным.
ЗЕМЛЯ И НЕБО
— Вы дважды участвовали на чемпионатах Европы, столько же раз – на первенствах мира. И ни разу сборная России (СНГ) не вышла из группы. Невезение?
— Я считаю, что не хватало в ту пору чёткого взаимодействия между командой и федерацией. Не было взаимопонимания. Не между игроками, нет. Между футболистами и функционерами. Постоянно происходили какие-то конфликты на почве рекламных контрактов, экипировки и т.д. Ребята, уже поигравшие за границей и повидавшие, как всё устроено там, не желали беспрекословно мириться с диктатом чиновников, отстаивали свою точку зрения. На этой почве и вспыхивали конфликты. В 1994 году в США, в 1996-м – в Англии… Да и в той же Швеции в 1992 году нет-нет, да и возникали напряжённые моменты. Только после Евро-1996 ситуация стала меняться в лучшую сторону, хотя и на чемпионате мира-2002 некоторые организационные шероховатости ещё имели место. Теперь-то всё иначе – сборной создан режим максимального благоприятствования. Я знаю, о чём говорю – ведь вся подготовка к последнему чемпионату Европы проходила на моих глазах.
— Вам, кстати, не обидно за земляка Семака? Хиддинк лишил его капитанской повязки, Адвокат и вовсе вывел из состава сборной…
— Моё мнение: Семак ещё пригодился бы сборной. Я понимаю, что Сергей уже не юн, что конкуренция на его позиции очень высокая, но наличие такого человека в коллективе – это большое подспорье для команды. Нельзя взять и выбросить из команды всех ветеранов – должна быть преемственность.
— Вам доставляла моральное удовлетворение чиновничья работа в РФС?
— Любая работа идёт на пользу – даже подметание улиц. Мне эта работа позволила увидеть наш футбол с совершенно другого ракурса. На многие вещи посмотрел иначе. Какие-то моменты не понравились. Это было познавательно.
— Обычно футболисты после завершения выступлений идут в тренеры, реже – в судьи или агенты. А вы вдруг функционером сделались. Почему?
— Закончив играть в футбол, я год вообще ничем не хотел заниматься. Просто отдыхал. Потом собрался поступать в Высшую школу тренеров – тут Мутко и предложил поработать спортивным директором в федерации. Что такое по своей сути спортивный директор? По большому счёту, это второй человек после президента. Не я это придумал – меня Фернандо Йерро в курс дела ввёл; он сейчас занимает аналогичный пост в испанской федерации. В Испании я и с тренерами юношеских команд плотно общался, выяснял, как построена работа у них. Ведь практически все футболисты, которые стали чемпионами Европы и мира, выигрывали аналогичные турниры по юношам. Подготовка резерва отлажена на высшем уровне. То, что увидел там, я хотел в каком-то виде осуществить здесь. Что-то получилось, что-то – нет. В любом случае я благодарен Виталию Леонтьевичу за этот опыт.
КОГДА БЛИЗКИЕ ДАЛЕКО…
— Сколько времени вы уже в отрыве от семьи?
— В отрыве – громко сказано. Примерно раз в месяц мы встречаемся с женой – в Москве ли, в Овьедо или на нейтральной территории, где-нибудь в Европе. С детьми реже общаюсь, это да. Последний раз виделись ещё в мае.
— А как поживает в Испании ваш гимнастический клуб?
— Функционирует. Бюджет формируется из родительских взносов и небольших дотаций со стороны города. Прибыли он не приносит. Денег хватает на зарплату тренерскому составу да оплату коммунальных услуг. Наташа там президент и тренер в одном лице. А дочь Евгения в этом клубе занимается и уже входит в состав сборной Испании. Даже на юношеские Олимпийские игры в Сингапур ездила.
— Сын по отцовским стопам не пошёл?
— Нет. Раз привёл его в футбольную школу – не понравилось. Пошёл в плавание. Но когда встал выбор – спорт или учёба, – Виталий выбрал школу. Учится хорошо.
— Сколько им сейчас?
— Дочке 15, сыну в январе исполнится 18.
— А для вас, получается, в Испании не нашлось занятия?
— Как видите. Во-первых, у меня лицензии не было для тренерской деятельности. А во-вторых, там и своих кадров хватает. Бывшему футболисту, к тому же иностранцу, не так-то просто устроиться по специальности.
— Хоть кто-то из коллег, обосновавшихся в Испании, себя там реализовал?
— Хм, так сразу и не скажу… Ледяхов без работы, Никифоров – тоже. Попов – здесь, Карпин – здесь. Бесчастных и Радченко – тоже в России. Вроде бы у Перепаденко был в Испании свой бизнес – точно не скажу. О Мохе и Касумове давно не слышал. Галямин, Кузнецов и Корнеев вернулись. Дима Черышев одно время работал в структуре мадридского «Реала», но сейчас, насколько я знаю, тоже безработный. По-моему, только Ильшат Файзулин там устроился по тренерскому профилю – в школе «Расинга» работает.
СЮРПРИЗ ДЛЯ МУТКО
— От кого исходила инициатива вашего приглашения в ЦСКА?
— От Гинера. Я находился со сборной в Петербурге, когда позвонил президент ЦСКА. «Есть важный разговор, когда будешь в Москве?» — без долгих предисловий спросил он. Я ответил – 10 сентября, у нас ещё впереди был выезд в Уэльс. По прилёту домой, как и договаривались, набрал номер Евгения Ленноровича. «Есть работа, — сообщил Гинер по телефону. – Можешь подъехать в клуб?». Приехал, там уже Хуанде Рамос. Гинер вкратце изложил детали своего предложения, я сказал: «Согласен». В тот же день поехали на базу знакомиться с командой…
— А как же РФС?
— Когда я освободился, звонить Мутко уже было поздно. Ночь на дворе. Перезвонил ему наутро. Мне показалось, Виталий Леонтьевич нормально воспринял эту новость. Хотя, возможно, немного обиделся, что я не сразу сообщил ему о своём решении, а только утром.
— Что за история вышла с армейским шарфом?
— Я слышал гадости, которые кричали в мой адрес с трибун. И даже знал, кто настраивает людей против меня. Был там один активист. Старался не реагировать на всю эту грязь. А после победы над «Спартаком» болельщики попросили пустить их на базу, пообщаться с командой. Никто не вёл себя неадекватно – только этот товарищ и «наезжал» на меня. Тогда братья Березуцкие и Акинфеев стали на мою защиту. Постепенно выкрики с трибун прекратились. А на предсезонной встрече с болельщиками пристал ко мне другой молодой человек: поцелуй, мол, шарф и эмблему. Я это сделал с единственной целью – остановить поток негатива.
Я не считаю, что тем самым предал «Спартак». Я всегда уважал, уважаю и буду уважать эту команду и её болельщиков. Я не хочу быть яблоком раздора между поклонниками ЦСКА и «Спартака». Именно между болельщиками – потому что клубы и их игроки всегда поддерживали уважительные отношения. На последнем дерби в «Лужниках» оскорблений с трибун уже не было – спасибо за это болельщикам обеих команд.
— Из вашего созыва «Спартака» командой уже руководили Чернышов, Черчесов, немножко Ледяхов, теперь вот Карпин. Вам не предлагали в клубе какой-нибудь должности?
— Предлагали. Черчесов, будучи главным тренером, звал в помощники. Однако я тогда не был готов к этому. Во-первых, не имел лицензии, во-вторых, стал ближе к первой сборной и хотел до конца пройти этот путь. Потом Карпин в качестве гендиректора предлагал войти в штаб Лаудрупа. А я ещё не освободился из сборной. Так Валере и объяснил.
— Должность второго тренера – даже в таком клубе, как ЦСКА, – это едва ли потолок ваших тренерских устремлений?
— Конечно, я хочу расти. Но на данный момент всем доволен. У меня хорошая работа.
— Чувствуете, что тренерское ремесло – это ваше?
— Да, моё. Я даже в разъездах со сборными всё время старался быть ближе к ребятам, к мячу. В юношеских командах с удовольствием в тренировках участвовал. Меня всегда и везде тянет к полю – всё-таки я футболист, а не чиновник. Потому я здесь, в ЦСКА, и хочу быть полезным этой команде.
www.championat.ru
Рубрики Пресса, статьи, интервью Теги Виктор Онопко
